Телепупс

народ не заметил перемен на «Президент-Шоу». Забить информационные каналы вселенским плачем и не дать ходу мысли о ползущем перевороте. Хотя, на самом деле, я знал, что субстанция под названием «народ» никогда ничего сама не замечает, потому что ей присущи короткая память, близорукость и дальтонизм. Если не у всех, то у подавляющего большинства.

— Да переключите же, наконец! — потребовали из зала. — Надоело уже!

Дружное ворчание посетителей подтвердило частное мнение.

Служка-послушница живо подсуетилась и по экрану полетели белые листы бумаги, их клочки и целые книги. Более эстетически-приемлемый канал транслировал шоу «Auto-da-fe». На столбе, возвышающимся в центре большущего костра было закреплено плохосгораемое чучело ненавистного писателя/режисера/сценариста/художника/и др., чей поток мысли не устраивал психологов- литературоведов из движения «Мы идем!». На этот раз их не устраивал Бертольд Брехт по-русски. Их не устраивал Макс. Молодые, старые, зрелые активисты и активистки выкрикивали беззвучные проклятия. Вместо них скандировал телетекст:

«Бу-ма-го-ма-ра-ка! …ма-ра-ка! …ма-ра-ка!»

В чучельную рожу моего кремлевского конфидента летели идееносители. Дискеты, диски, связки карманного чтива. В огонь! В огонь!..

Макс наверняка за это выложил кругленькую сумму.

Огонь был светло-голубых тонов. Такой особенно красив во время исполнения вечерней части программы.

«Спонсор шоу „Auto-da-fe“ Нефтегазовая корпорация „ГАЗПРОМ“. Национальное достояние».

Ночное факельное шествие с газовыми горелками просто неподражаемо.

Правда, всем, кроме меня, на это было наплевать. «Все» пили кофе и спешили обратно в конторы — обеденный перерыв такой короткий, а дизайн православной кофейни «Starbucks» такой успокаивающий.

В общем, мир был забит никому не нужными новостями.

«Генеральная прокуратура уполномочена заявить, что обыски состоявшиеся в квартире Николая Владимировича Величко всем известного под именем Шуры Шурина и в офисах телекомпании „Первый“ и связанных с ней структур, не были санкционированы и не проводились ни одной из силовых служб России.

Особую озабоченность и возмущение вызывает та наглость, с которой действовали неизвестные злоумышленники, выдававшие себя за сотрудников правоохранительных органов. Так называемые „обыски“ проводились в присутствии многочисленных свидетелей, фиксировались и транслировались телеканалами, всякий раз предъявлялись якобы официальные документы, делались разъясняющие звонки в якобы Администрацию и якобы Генеральному прокурору.

Наиболее вопиющий случай произошел во время обыска и изъятия документов из рабочего кабинета Шуры Шурина. Один из злоумышленников выдавал себя за следователя Генеральной прокуратуры по особо важным делам Кривцова Кирилла Константиновича, который в это время находился при исполнении своих служебных обязанностей в здании прокуратуры. Подобная ситуация повторилась и на заседании Совета директоров телекомпании „Первый“, в котором принял участие человек похожий на Василия Чапаева, использовавший для проникновения в здание компании идентичные идентификационные отпечатки пальцев, сетчатку глаза и сходство голоса. Имеющаяся видеозапись свидетельствует, что двойник Главного редактора Василия Чапаева своим вызывающим поведением пытался сорвать рабочее заседание Совета директоров и вызвать массовые беспорядки. Для этой цели перед зданием телекомпании, в котором проходит „Президент-Шоу“ была собрана разгоряченная толпа. … »

— А я думал, это ты митинг организовала.

Татьяна пожала плечами:

— В таком бардаке, нужно пользоваться чем угодно.

«… К толпе вышел человек похожий на Василия Чапаева и выступил с подстрекательской речью, после чего скрылся.

Масштаб происшествий, общегосударственное значение похищенных документов и рабочих материалов „Президент-Шоу“ свидетельствуют о тщательной и длительной подготовке совершенных преступлений. Вышеизложенное позволяет Генеральной прокуратуре утверждать, что имел место террористический акт с целью дезорганизации государственной власти и нарушения информационной связности граждан России. В связи с перечисленными фактами Генеральная прокуратура приступает к расследованию и обращается к гражданам России с просьбой способствовать сбору информации для скорейшего раскрытия данных преступлений и поиска человека похожего на Василия Чапаева или его тела».

Казенщина, словом.

— Хотите получить запись заявления прокуратуры на DVD? — поинтересовалась послушница Стафанида.

— Нет, спасибо.

— С вами все в порядке?

«Человек похожий на Василия Чапаева» поблагодарил и попросил не беспокоиться. Он впервые ощутил себя «телом», которое могут найти.

Медики со студенческой скамьи привыкают воспринимать пациентов не как людей, а как объекты исследования. Что ели? пили? чувствовали? Живой пациент отличается от мертвого только тем, что может разговаривать, а значит, вводить доктора в заблуждение. В остальном они идентичны. Труп даже предпочтительнее, ибо самый точный диагноз ставит патологоанатом.

«Смерть наступила в результате информационной асфиксии».

Стафанида на доктора не была похожа ни лицом (участливое смирение), ни цветом одежды (почти вся черная). В современных больницах распространены сине/зелено/розовые халаты, которые яркостью красок скрывают усталое равнодушие медперсонала. Даже в морге темные тона не в почете — нагоняют уныние и скуку, цветовая семантика не та, да и антураж не жизнерадостный.

А вот господину Иванову образ трупореза подходил. Характерная плоскость из фильма ужасов — ущербный маньяк, скрывающийся в шкуре обыкновенного средней руки молодого менеджера-миллионера. Без претензий на интеллект, но весьма ухоженный. Даже обручальное кольцо свидетельствовало о вполне устоявшейся жизненной позиции. Никаких признаков лишнего и ненужного мировоззрения.

Все бы ничего, но его выдавал пытливый взгляд натуралиста.

«А что там, у Васи Чапаева внутри? — спрашивали светлые глаза и сами себе отвечали, — Сейчас посмотрим».

Под таким взглядом хотелось превратиться в нечто неживое, не чувствующее боли.

Вася Чапаев — робот, механизм, набор шестеренок и схем. Кукла. «Тело похожее на…»

— Вскрывать здесь будите или к судмедэкспертам повезете?

Иванов образа не понял, скальпель не достал и в прокуратуру не позвонил. Вместо набора реакций на «неожиданную встречу» он восхитился моей выдержкой:

— Мы рассчитывали, вы сорветесь на митинге. Понадеялись на вашу истеричную придурковатость. Думали, крикнете «Даешь!», призовете людей к справедливости и погоните толпу на штурм офиса. Тогда бы мы вас сожрали без хлеба и со всеми потрохами. Сырым.

Таня всем своим видом изобразила осознание ужаса перед счастливо избегнутой ловушкой. Мол, как же я, дура, не догадалась?!

— Если так хотелось, могли бы дать команду и без меня бы обошлись.

— А свидетели? А проблемы с подмоченной репутацией канала? А видимость неавторизованной политической активности в стране? Если уж стрелять, то высокоточным оружием со стопроцентной гарантией. Если гарантии нет, то лучше не стрелять вовсе. Нечего людей беспокоить.