Телепупс

Серьезность скоро войдет в моду.

Вот, например, у парня-обмерщика лицо уже весьма серьезно, сосредоточено и мужественно. Он занимается творчеством. Никакой голубизны. И, судя по возрасту, близкому ко второй половине третьего десятка, он один из социально активных граждан страны.

— Слушайте, вы знаете, что случилось с Шурой?

— С кем?

— С продюсером Президент-Шоу.

— ???

— Мы на этом Шоу выбираем главу государства.

— Вроде что-то… Кажется он заболел. Но я не смотрю политические каналы.

— А вы участвуете в выборах?

— Нет.

— Что совсем? Ни разу не голосовали?

— Пару раз. … Когда ходил в кино бросал билетики в урну. Не помню по какому случаю. А так, я пиво не пью. Предпочитаю французское бордо. … Винные марки ведь не участвуют в программе выборов. … Кажется.

Ни разума, ни души. Одни простейшие реакции на цветовые раздражители яркой рекламы. Посмотрим, дружно кричим «ВАУ!» и бежим черно-белым стадом делать shopping, часто недоумевая и спрашивая себя: «Зачем?».

Средний класс… Блин!

Всеобщее подсознание, требующее чтобы в оральную полость совали жратву и информацию, помогали это все освоить и не требовали ничего взамен.

Вау — вау — вау.

Трудно ему, уроду, пиво от отечественного производителя выпить. Да ладно выпить. Купил бы просто, что б в холодильнике стояло. Оторвал этикетку с бюллетенем для голосования и в ближайший почтовый ящик. Куда проще? Ну, не на туалетную же бумагу клеить открытки для голосования!?

— А телевизор вы смотрите? Хотя бы иногда.

— Смотрю.

— Так включите!

Самолет летел над периной облаков. Паша любил летать на самолетах. Иногда он сам ими управлял. Он даже пытался управлять атомной подводной лодкой, но ему не позволили.

— Господа. — Пашка был в черном костюме, черной рубашке с черным галстуком. Лицо Президента изображало печальную решимость. — Господа. Время.

Бегущая строка сообщила, что высота ну очень высокая, а температура ну очень низкая. Где-то за кадром раздались всхлипы. Кто плакал, не показали. Все, успевшие зарегистрироваться на последний полет Шуры, будут показаны в новостях, в итернет-отчетах, в журналах и газетах. После. Экраном владел Президент.

— Наша страна, наш народ, все мы понесли невосполнимую утрату. — Если бы я не был с ним знаком, то действительно поверил бы, что Пашка переживает. Ему всегда удавались роли не лишенных брутальности мужчин проходящих через очередной жизненный кризис. — Трагическая случайность, трагический несчастный случай прервал жизнь одного из самых великих художников современности. Шура подарил России свои лучшие творческие годы, он трудился на…

Пашка мне нравился. Правда. Я его заметил еще на отборочном туре. Ему очень удавалось чтение стихов. Он настолько перевоплощался в образ, что его чтение превращалось в маленькую мизансцену, в роль, в игру. У него талант чувствовать текст. Мы проверяли его на умение держать речь с трибуны и давать интервью. Абсолютное перевоплощение. Если бы он не пошел в политику, ему следовало бы стать актером. Я даже думаю, что на будущий год, после ухода с поста он так и сделает.

— … Мы знали его как человека обладающего светлым чувством юмора, человека с крепким характером, знающим что такое настоящая мужская дружба. Он умел держать слово и обладал деятельным талантом…

Речь Пашки заканчивалась на фоне музыки. Она становилась громче с каждым словом. Это добавляло торжественности и веры.

— Мы будем помнить, — наконец-то пообещал Президент и с последними аккордами нажал кнопку.

Где-то в хвостовой части самолета раскрылся люк и с высоты 12 километров на Россию просыпался пепел самого могучего пидора страны.

«Гадкий койот» — лучшее место, чтобы помянуть друга. Название подходящее.

Помянуть хотелось еще и потому, что русские поминки означают принятие алкоголя. Традиция. Помянуть до потери сознания.

Я выпил уже четвертый «дринк», когда передо мной предстал гэбист. Как всегда слегка помятый серый пиджак, такой же как его невыразительное лицо, и вечная папироса во рту.

— Василий. Вы слишком много пьете.

— Ну, повесь меня, — попросил я и указал на потолок заведения, откуда свисали лифчики всех форм и размеров.

— Вам пора завязывать.

— Зачем?

— У вас будет новый проект, — дыхнул дымом чекист и попросил принести ему кофе. «Койот», рассчитывающая на большее внимание к своей персоне надула губки и назвала его «букой».

— Уже пронюхали, с-с-с-суки.

— Василий. Вы себя не бережете. Теперь у вас будет свое шоу, новая жизнь, новый творческий подъем. Вам же этого так хотелось.

— Мне и сейчас хочется, — признался я и опрокинул в себя свой пятый «дринк». — Очень.

Чекист покровительственно улыбался. Он курировал меня вот уже, дай Бог памяти, много лет и всегда общался со мной в манере старшего брата.

— Никаких проблем. Мы вам поможем. — На стойке, под улюлюканье зала, «койот» позволила одному из полупьяных клерков слизать капли виски со своего загорелого животика. Веселье было в самом разгаре. Музыкальный автомат пытался играть медляк, но его забивал ревущий кантри. Затянутые в кожаные корсеты «койоты» танцевали на стойке, а вечно молодые яппи набирались коктейлями, глазея на девичьи формы. Культовое место для русских брокеров, банкиров и финансистов. Контролируемый хаос.

— А если, вы не будете делать, что я вам говорю, то мало не покажется.

— Почему?

Гэбист заржал. Громко, смачно и долго.

— Да, потому, что моя карьера завязана на таких продажных пидорасов как ты и Шура.

— А если…

— Не будет никаких если. Кризис с Шурой преодолен. А его дурацкие диски можете оставить на память или использовать в новом проекте, тем более он обещает быть многообещающим.

— Что совсем диски не нужны?

— Совсем. И давайте не будем распускать слюни. Наша задача сделать мир спокойнее, то есть стабильным и предсказуемым. Так что поменьше интеллигентности, побольше интеллекта.

Я подумал, что можно создать виртуальный образ политика — «политик ваще». Поместить его игровой мир, где каждый отдельный избиратель будет иметь возможность за отдельную плату почувствовать себя Президентом, губернатором, мэром или обычным депутаном. Можно выстроить карьерную лестницу… Стратегия, аркада и стрелялка в одном флаконе.

А еще я подумал о роли русской интеллигенции в истории.