есть другие.
Ведь я готовлю монографию о романе.
1.1.19… Новый год я встретил в компании писателей. Надо общаться с ними; глядишь, что-нибудь да узнаешь… Необходимо ориентироваться в обстановке. Знать, кто в милости, кто в опале… В решающую минуту выступить в решающем месте.
Ведь и Плеханов говорит: «Личность, которая в критический момент правильно определит направление развития…»
Надо правильно определить направление развития.
Очень ругали поэта Крижовского. Посмотрю при случае его новый сборник. И решительно, неумолимо… то есть принципиально.
Но в основном я занимаюсь монографией о романе.
10.1.19… Внемли, о мир! Черник написал критическую статью о каком-то новом сборнике! Ну, конечно: в поэзии погорел, таланта не хватило, вот и взялся за критику… Что ж, знакомо, знакомо… Я выступлю с резкой критикой статьи Черника.
Монография о романе будет. Такие вещи не рождаются в одну ночь.
16.1.19… Не повезло мне: я разнёс Крижовского (ведь его все ругали), и вдруг о нём вышли три восторженные статьи.
Надо быть оперативнее, внимательнее, осторожнее.
Подготовительные работы по монографии кончаю. Все книги, о которых буду писать, уже лежат на столе.
17.1.19… Странно, непонятно. Клобушицкому нравится статья Черника. Как хорошо, что я не успел отдать в печать свою.
Ян Подбел сообщил, что выпускает сборник рассказов. Нелепость. Ему ещё мало?..
Да, монография… Эх…
20.1.19… Держите меня! Вышла поэма Черника.
Нет, я напишу монографию не о романе, а о нашей новой поэзии. Это совершенно ясно.
На редакционном совете главный редактор заметил, что я как-то ни на что не откликаюсь.
Что я, какой-нибудь Черник?
Ладно, ладно, напишу о романе.
Небольшую заметку…
4.11.19… В редакцию поступила статья о состоянии нашего романа — совсем неизвестного, видимо начинающего автора.
Статья, разумеется, не может быть напечатана, тем более что там — почти слово в слово — мысли, которые хотел высказать я.
Было бы неверно, однако, чтобы о таких серьёзных вещах высказывался человек неизвестный, без авторитета и имени, да и вообще…
Статья слишком длинная.
9. II.19… В сегодняшнем номере была моя заметка о романе. (Конечно, та статья неизвестного автора пойти не могла: ни одной оригинальной мысли…)
Ну и загоготали гуси! Дескать, негативизм, пессимизм, я-де убиваю таланты!.. Это, мол, демобилизует!
Кто больше, чем я, болеет за нашу литературу? Главный редактор вызвал меня и говорит: «Обычное дело. Чем меньше человек знает, тем больше требует от других. Но мы — серьёзный журнал, так что учти на будущее: больше рассудительности. И любви, мой милый, любви».
Он — представитель старого поколения, наш Клобу-шицкий. Консерватор.
И ещё спросил меня: «Чего ты, собственно, хочешь, товарищ? Чего ты, собственно, хочешь? Сам ты это знаешь?..» Ну, уж оскорблять-то меня ему не следовало бы.
10.11.19… Знаю ли я, чего хочу? Бороться! Бороться против формализма и субъективизма!
Товарищ уполномоченный министра сказал коротко и ясно: «Искоренить формализм и индивидуализм!» Я всегда это говорил или хотя бы чувствовал в сердце. Вот именно — искоренить!
Люди отягощены предрассудками! Воспевают всякие чувствишки и страстишки! А к стальному биению пульса современности они просто глухи!
Например, Черник! Что такое его поэма, как не образец бессмысленного, упадочного субъективизма и формализма!
Погоди же! Я в конце концов искореню твою чувствительность!
13.11.19… Неизвестный автор прислал вторую статью, на сей раз о положении в драматургии.
Не пойдёт, совсем не актуально.
Черника я ликвидировал. Совершенно очевидно, что он — главный носитель формализма и субъективизма в нашей литературе.
Я написал рассказ. Думаю, что он мне удался. (В сравнении с тем, что у нас ежедневно выходит, это просто Тайовский[30] — без всякого хвастовства.)
Я никуда его не посылал, напечатал сам. (Шальда[31] тоже сам печатал свои статьи.)
16.11.19… Статья неизвестного автора каким-то образом попала в руки Клобушицкому. Она ему очень понравилась: говорит — нужная статья. Дал мне её для воскресного номера.
К сожалению, рукопись куда-то затерялась.
Поскольку статья действительно необходима, придётся написать её самому.
А ещё говорят, что я недостаточно активен!
22. II.19… Меня критиковали на заседании редакции, Я, мол, не расширяю круг корреспондентов, отбиваю у них охоту присылать заметки, я, мол, должен был бы писать принципиальные статьи и т. д. — словом, ерунда. Заговорили завистники! Редактор сельскохозяйственного отдела даже заявил, что такие рассказы, как мой, подрывают престиж редакции и их автора.
Что понимает в литературе сельскохозяйственный редактор?
3. III.19… Неизвестный автор напечатал статью о драматургии в органе Союза писателей. Открыли гения, поздравляю!
Сборник Подбела должен выйти в ближайшее время.
С издательством «Наука и критика» я заключил договор на сборник статен о литературе. Издательство включило её в план второго квартала. По-моему, это правильное решение: все великие критики добились признания именно сборниками статей.
16. III.19… Разговаривал о книге Подбела со многими людьми. Почти все (человек тридцать) согласились со мной, что Подбел просто не способен написать хорошую книгу. И только двадцать пять человек заметили, что надо бы всё-таки сначала прочитать книгу.
Как же я прочитаю книгу, если она ещё не вышла? Педанты!
Меня уже включили в проспект издательства «Наука и критика». Правда, пока без портрета, но включили.
21. IIII.19… Вчера мы были на расширенном заседании у товарища уполномоченного министра. Речь шла о некоторых вредных явлениях в литературе. Я упомянул вполголоса (я сидел недалеко от товарища уполномоченного министра) Черника и Подбела и в обсуждении занял принципиальную позицию.
Товарищ уполномоченный посмотрел на меня и сначала ничего не ответил. Потом заметил, что поэма Черника интересна. А не родственник ли ему Черник? Подбела не защищал. Видимо, согласился.
О Подбеле вообще говорят очень плохо. На его месте я бы не издавал книгу — она заранее обречена на провал.
Министерство культуры разрешило издание моего сборника статей. С будущей недели я начну писать вечерами. Решительно! Остро! И без компромиссов!
Но кое-что мне неясно; не могу не признаться! (Например, хвалить Крижовского или ругать? Это вопрос.) Но материал я одолеваю довольно успешно.
27.111.19… У меня уже нет неясностей ни в чём! Товарищ заместитель министра доверительно сказал мне (я уже много лет жду этих слов!): «Да! Самая большая опасность для нашей литературы вовсе не формализм, а схематизм! Сколько у нас написано бездушных, сухих, мёртвых вещей! Как будто на свете
