говоришь, что любовь должна быть абсолютом.
Мэл сказал:
- Та любовь, про которую я говорю, - да. Любовь, про которую я говорю, - это когда не пытаешься убивать людей.
Лора сказала:
- Я ничего не знаю ни про Эда, ни про обстоятельства. Но кто вообще может рассудить чужие обстоятельства?
Я погладил Лору тыльной стороной ладони. Она коротко улыбнулась мне. Я взял лорину руку. Рука была теплая, с идеально наманикюренными и отполированными ногтями. Я обхватил ее за запястье и обнял Лору.
- Когда я ушла, он выпил крысиный яд, - сказала Терри. Она обхватила себя руками за плечи. - Его отвезли в больницу, в Санта-Фе. Мы там тогда жили, миль десять оттуда. Его спасли. Но у него какая-то дрянь случилась с деснами. В смысле, они от зубов отстали. После этого у него зубы торчали, как клыки.
Господи, - сказала Терри. Она замерла на минуту, потом опустила руки и взялась за стакан.
- Что только люди не вытворяют! - сказала Лора.
- Теперь он уже вне игры, - сказал Мэл. - Умер.
Мэл протянул мне блюдце с лимоном. Я взял дольку, выжал себе в стакан и размешал ледяные кубики пальцем.
- Все зашло дальше, - сказала Терри. - Он выстрелил себе в рот. Но и тут облажался. Бедняга Эд, - сказала она. Покачала головой.
- Куда там 'бедняга', - сказал Мэл. - Он был опасен.
Мэлу исполнилось сорок пять. Он высокий, поджарый, у него мягкие курчавые волосы. Руки и ноги загорелые, потому что играет в теннис. Когда он не пьян, его жесты, все его движения точны и очень осторожны.
- Но все-таки он меня любил, Мэл. Уступи мне хоть в этом, - сказала Терри. - Я об одном прошу. Он меня так не любил, как ты. Я этого не говорю. Но он меня любил. Можешь ты мне в этом уступить или нет?
- Ты в каком смысле, что он облажался? - спросил я.
Лора подалась вперед со своим стаканом. Положила локти на стол и обхватила стакан обеими руками. Поглядела на меня, на Мэла, на Терри. На ее открытом лице застыло недоумение, словно ее ошарашило, что такие вещи творились с людьми. С которыми она дружит.
- Как он облажался, когда кончал с собой? - спросил я.
- Я тебе расскажу, что вышло, - сказал Мэл. - Он взял свой пистолет двадцать второго калибра, который купил угрожать мне и Терри. Да, я серьезно, он все время угрожал. Вы бы видели, как мы тогда жили. Как беженцы. Я даже сам пистолет купил. Можете вы в это поверить? Это я-то? Но вот купил. Я купил его для самозащиты и держал в бардачке. Иногда приходилось выходить из дому посреди ночи. В больницу съездить, понимаете? Мы с Терри тогда были неженаты, моя первая жена отсудила у меня дом и детей, собаку, всё, и мы с Терри жили вот в этой квартире. Иногда, как я говорил, мне нужно было на вызов среди ночи, и приходилось ехать в больницу в два часа ночи или в три. Там на стоянке темнота, и я потом обливался, пока шел до машины. Неизвестно, откуда он мог выскочить из-за кустов или из-за машины - и начать палить. Я имею в виду, он был псих.
Мог бомбу подложить, что угодно. Звонил, когда вздумается, мне на работу, говорил, что ему надо поговорить с доктором, а когда я перезванивал, говорил:
'Сукин сын, твои дни сочтены'. Тому подобные штучки. Было страшно, скажу я вам.
- Мне его все равно жалко, - сказала Терри.
- Похоже на какой-то кошмар, - сказала Лора. - Но что конкретно случилось после того, как он стрелялся?
Лора работала секретарем в юридической фирме. Мы познакомились по работе. Не успели оглянуться, как уже стали строить куры. Ей тридцать пять, на три года младше меня. Мало того, что мы любим друг друга - мы друг другу нравимся, и нам весело вместе. С нею легко.
- Что произошло? - спросила Лора.
Мэл сказал:
- Он выстрелил себе в рот в своей комнате. Кто-то услышал выстрел, сказал управляющему. Пришли с отмычкой, увидели, что произошло, и вызвали 'скорую'. Я как раз был на работе, когда его привезли, живого, но без сознания. Он прожил три дня. Голова у него распухла вдвое против нормальных размеров. Ничего подобного я в жизни не видел и, надеюсь, не увижу. Терри хотела туда пойти и сидеть с ним, когда узнала. Мы из-за этого поругались. Мне казалось, ей незачем его таким видеть. Мне казалось, незачем, да я и сейчас так думаю.
- Кто победил в вашей ссоре? - спросила Лора.
- Я была в палате, когда он умер, - сказала Терри. - Он так и не пришел в себя. Но я с ним сидела. У него больше никого не было.
- Он был опасен, - сказал Мэл. - Хочешь называть это любовью - на здоровье.
- Это была любовь, - сказала Терри. - Конечно, в глазах большинства людей, это было ненормально. Но ради этого он был готов умереть. Он умер ради этого.
- Я бы, черт подери, ни за что не назвал это любовью, - сказал Мэл. - Я имею в виду, никто не знает, чего ради он это сделал. Я повидал много самоубийц и не сказал бы, чтобы кто-нибудь знал, чего ради они это делают.
Мэл закинул руки за голову и стал раскачиваться на стуле.
- Такая любовь мне не интересна, - сказал он. - Если это любовь, на здоровье.
Терри сказала:
- Мы боялись. Мэл даже составил завещание и написал в Калифорнию брату, тот раньше служил в 'зеленых беретах'. Мэл сообщил ему, кого искать, если с ним что-нибудь произойдет.
Терри отпила из своего стакана. Сказала:
- Но Мэл прав - жили мы, как беженцы. Мы боялись. Мэл боялся - да, лапушка? Я даже как-то звонила в полицию, но толку от них не было. Сказали, ничего не могут поделать, пока Эд на самом деле чего-нибудь не натворил. Смешно, да? - сказала Терри.
Она вылила остатки джина себе в стакан и помаячила бутылкой. Мэл встал из-за стола и пошел к буфету. Взял еще бутылку.
- Ну, мы с Ником знаем, что такое любовь, - сказала Лора. - В смысле, для нас, - сказала Лора. Пихнула мое колено своим. - Теперь тебе полагается что-нибудь сказать, - сказала Лора и наставила на меня свою улыбку.
В ответ я взял ее руку и прижал к губам. Я устроил роскошный спектакль из целования руки. Всем было весело.
- Нам повезло, - сказал я.
- Ну-ка, ребята, - сказала Терри. - прекратите сейчас же. Меня от вас тошнит.
У вас еще медовый месяц не кончился, в конце-то концов. Вы еще, прости господи, пузыри пускаете. Погодите. Сколько вы уже вместе? Сколько прошло? Год? Больше года?
- Скоро полтора года, - сказала Лора, зардевшись и с улыбкой.
- Ну вот, - сказала Терри. - Погодите немного.
Она держала стакан и пристально смотрела на Лору.
- Шучу-шучу, - сказал Терри.
Мэл открыл джин и с бутылкой обошел стол.
- Так, ребята, - сказал он. - Давайте послушаем тост. У меня есть тост. Тост - за любовь. За истинную любовь.
Мы чокнулись.
- За любовь, - сказали мы.
Где-то на заднем дворе залаяла одна из собак. Листья осины, прильнувшей к окну, цокали по стеклу. Послеобеденное солнце как будто вошло в комнату, величавый свет спокойствия и изобилия. Мы могли
