его превратились в две узкие щелочки. — Я признаю, что собирался продать здание со временем, — разумеется, с выгодой, если получится. Но у меня не было ни малейшего представления о том, что мой клиент может передумать. Или что он предложит такую большую сумму.
Карли изучала его лицо. Он уже два раза обманул, когда речь шла о важных вещах. Говорит ли он правду на сей раз? Джонатан встал, обошел стол и набрал номер. Потом протянул Карли трубку.
— Вот, — сказал он, — твой предполагаемый покупатель. Он подтвердит мои слова.
Пока Карли говорила по телефону, Джонатан сидел, откинувшись на спинку стула, и наблюдал за ее выразительным лицом, отражавшим смену эмоций — гнев, потом недоверие, затем смущение. Она была не права и понимала это. Но он не испытывал удовольствия. Ему нужно было ее доверие, а не унижение.
Но, повесив трубку, она и не думала извиняться.
— Ты дважды солгал мне, говоря о важных вещах, и это многого мне стоило.
— Тебе же только что сказали, что я говорил правду, — озадаченно пробормотал он.
У нее сузились глаза.
— Может быть, ты сказал правду на этот раз. Но весь последний месяц ты клялся и божился, что ты не тот человек, который собирается купить здание. А теперь я знаю, что это был ты. Ты уже признался, что не хотел продлевать мне срок аренды из-за Педро, а мне говорил, что из-за недостаточно высокого уровня моей «Карусели».
Джонатан отказывался чувствовать себя виноватым. Оба раза у него были самые лучшие намерения.
— Тебе известны причины, по которым я это сделал. Но если тебя это так волнует, извини. — Он старался скрыть раздражение.
— Я тоже прошу прощения. — Но вид у нее был не более виноватый, чем у него. Вид у нее был сердитый.
В этот момент, в своем черном платье с воротником под горло, туфлях на среднем каблуке, она была похожа на рассерженную учительницу, готовую отвести маленького негодяя в директорский кабинет. Глядя на нее, Джонатан чувствовал, что его собственная злость угасает. Ему вдруг захотелось прижать ее к себе, поцеловать и сказать, что негодяй — совсем не негодяй, а просто человек, совершивший ошибку из-за своей непоколебимой уверенности в том, что цель оправдывает средства.
Но он ничего не сказал. По ее горящим глазам было видно, что его объяснения не уничтожили стену между ними. Может быть, это и к лучшему. Что бы там ни думала Элен и все остальные — он не создан для брака. Карли заслуживала другого — стопроцентной уверенности в своем будущем.
Он вспоминал, с каким упорством Элен пыталась сблизить его с Карли, и вдруг ему пришла в голову новая тревожная мысль. Почему Карли уверена, что первое предложение исходило от него? Только один человек знал, что он собирается купить это здание, и только один человек знал почему.
Элен. Проклятие. Почему у нее не хватило ума держать язык за зубами? Если она и имела право знать причину, по которой он собирался купить эту собственность, то не имела права рассказывать Карли. Она должна была знать, что Карли огорчится.
Интересно, как Карли выудила эту информацию из Элен?
Он сцепил руки за головой и откинулся назад на стуле.
— Признаю, что поступил неправильно, сказав тебе неправду. А ты сама? Ты за моей спиной выспрашивала Элен. Правда?
Судя по багровым пятнам, загоревшимся на скулах Карли, он угадал. Карли действительно говорила с Элен без его ведома.
— Твоя мать — мой друг. И я разговаривала с ней, а не «выспрашивала». — В ее запальчивом тоне недоставало уверенности.
— Значит, ты признаешь, что встречалась с ней? — Он лениво улыбнулся, давая понять, что прощает ее. — Ты признаешь, что это она поведала тебе о том, что предложение исходило от меня?
— Конечно, признаю. — Все ее лицо залилось румянцем. — Мы друзья, и нет ничего дурного в том, что она пригласила меня пообедать.
Джонатан встал, снова обогнул стол, сел на край поближе к Карли и одарил ее самой очаровательной улыбкой.
— Я очень рад, что вы с моей матушкой так прекрасно спелись. — Он вложил в свои слова побольше сарказма. Когда Карли узнает всю историю, она будет так же возмущаться Элен, как он сам. — Но есть кое- что, о чем бы тебе следовало знать, пока ты еще не слишком глубоко увязла.
Она с подозрением взглянула на него.
— Что именно?
— Она отдала тебе здание вовсе не потому, что ты спасла Солти.
Джонатан наблюдал, как ее смущение постепенно сменяется изумлением.
Карли напряглась и придвинулась к нему.
— А почему?
— Чтобы свести нас. Солти был только благовидным предлогом.
Скрестив руки на груди, он внимательно смотрел ей в лицо. Потом он услышал тяжелый вздох и понял, что она осознала истину. Разве Элен сама не признавалась, что она хочет, чтобы они были вместе. Отсюда только один небольшой шаг до подоплеки ее щедрости. Карли закусила нижнюю губу.
— И поэтому она настаивала, чтобы ты помогал мне советами?
— Совершенно верно. Она водила Солти в «Карусель» около года — с тех пор, как Педро открыл ресторан. — Он пожал плечами. — Моя мать решила, что мы идеально подходим друг другу, и — по своему обыкновению совать нос в чужие дела — разработала целый план, чтобы нас познакомить и заставить больше года работать вместе.
Карли встала и смерила его взглядом, полным отвращения.
Джонатан думал, что Карли будет так же оскорблена вмешательством Элен, как он сам, но, кажется, ее гнев обратился не на Элен, а на него.
Он тоже встал.
— В чем дело?
— Не смей говорить так о своей матери. Она желает тебе добра.
Казалось, он удивился.
— Она пытается играть роль Господа Бога в чужой жизни. Что может быть хуже?
«Кого он пытается провести?» — подумала Карли, испытывая все большее и большее раздражение.
— Элен всего лишь пытается играть роль матери. Но ты ей не даешь этого делать.
Он недоверчиво покачал головой.
— Значит, тебя не волнует, что она вмешивается в твою жизнь?
— Нисколько. Но я — другое дело. Я не таю на нее злобу вот уже двадцать пять лет.
Она увидела, что его лицо помрачнело.
— Значит, Элен все еще пичкает тебя историями о том, как я был огорчен ее вторым браком.
Карли подавила в себе желание ткнуть в него пальцем и сказала:
— Ты ненавидишь ее по другой причине и сам это знаешь.
Она видела, что его беспокойство растет.
— Ближе к делу, — отрывисто бросил он.
— Все эти году ты втайне ненавидел Элен за то, как она обращалась с твоим отцом в последние дни его жизни.
Его лицо потемнело, как небо перед грозой.
— Если бы ты сама видела, как она вела себя с отцом и как с Роберто, ты бы меня поняла.
Карли взглянула на него с изумлением.
— Твой отец был старше ее на сорок лет. — Неужели он не понимает всей трагедии Элен? — Она вышла за него по принуждению, и, конечно, она обращалась с ним по-другому, чем с человеком своего возраста, за которого вышла замуж, потому что любила.
Он яростно замотал головой. — Мои дед и бабка никогда не стали бы выдавать ее замуж насильно. Она сделала это потому, что хотела стать богатой.
