Карли не могла себе представить, чтобы Джонатан был таким непрошибаемым. Неужели все эти годы он ничего не видел?
— Конечно, она была вынуждена выйти за него замуж. — Ее голос задрожал от гнева. — Как только я услышала от Педро, что она обеспечила родителей, я поняла, что у нее не было выбора. Даже будучи совсем молоденькой девушкой, она решилась принести себя в жертву семье.
— Ты это слышала от Педро? — удивился Джонатан. — Я знал, что мой отец немного помогал деду с бабкой, когда для них настали тяжелые времена. Но никто никогда не говорил о большем.
— Спроси у Педро. — Она окинула его холодным взглядом. — Кстати, он завидует твоей матери. Может быть, поэтому он и поощряет твою враждебность.
Джонатан высокомерно произнес;
— С какой стати он станет завидовать Элен?
— Потому что она богата, а он нет. И потому что она имела возможность помогать родителям. Тебе следовало бы благодарить мать за ее самопожертвование. Неужели ты не можешь хотя бы попробовать посмотреть на некоторые вещи с ее точки зрения?
Он хмуро покачал головой.
— Я не могу так быстро перестроиться. Пойми, то, что кажется очевидным тебе, мне видится совсем по-другому.
Джонатан проводил ее до двери.
— Самое большое, что я могу сделать, это подумать обо всем на досуге. — Его лицо стало печальным. — Пожалуйста, не уходи прямо сейчас, когда мы оба расстроены. Или по крайней мере скажи, что мы еще увидимся.
— Не думаю. — Она заставила себя вспомнить все слезы, всю боль прошедших недель. — Несмотря на то, что я сказала тебе по телефону, я не могу расстаться с надеждой на любовь, которая может длиться больше дня или месяца.
Когда она увидела боль в его глазах, то ее охватило ощущение одиночества и тоски, но она повернулась к нему спиной и открыла дверь.
И ни разу не оглянулась.
Удивительно, но как только Карли осталась одна, она стала вспоминать только то хорошее, что было в ее отношениях с Джонатаном, и словно забыла обо всем остальном. Когда она ехала домой в ослепительном блеске солнца, она почти наяву чувствовала прикосновения его рук, ощущала свежий, терпкий мужественный запах его тела, видела его жаждущие глаза, какими они бывали, когда он хотел обнять ее. Она с болью вспоминала, с каким интересом он помогал ей разбираться в делах, его мальчишеский энтузиазм при виде La Bufadora, его гордость своей хорошо обученной собакой. Но чаще всего она вспоминала ощущение безопасности, которое охватывало ее в его могучих объятиях. Когда Джонатан обнимал ее, она чувствовала себя защищенной от всего на свете, как будто была его частью.
Карли вдруг поняла, что он действительно хотел оберегать ее. Именно поэтому он был так жестоко честен с нею. Он мог бы надавать кучу обещаний, не собираясь их выполнять. Но он откровенно предупредил, чего ей следует ожидать. Он был преуспевающим бизнесменом и тем не менее собирался истратить около двух миллионов в основном для того, чтобы защитить ее. Как она теперь видела, помощь Педро и выгода были для него второстепенными целями. Что же это, если не любовь?
Неужели она сделала ужасную ошибку? Дома, совсем упав духом, она поднялась в спальню, чтобы переодеться для работы. Как только она опустилась на постель, собираясь снять туфли, как к ее ноге прижался Король Генри. Она погладила его шелковистую голову.
— Правильно ли я поступила? — спросила собаку Карли.
«Конечно, правильно, — с горечью ответила она самой себе. — Сначала он говорит, что любит меня, что никогда не испытывал ничего подобного, а потом предлагает только половину себя».
У нее перехватило дыхание, и по щекам потекли горячие слезы. Генри сочувственно заскулил. Она обняла собаку за шею.
— Вот ты меня любишь всем сердцем. Правда, дружок?
И, уткнувшись в подушку, она дала волю долго сдерживаемым рыданиям.
Когда самое худшее было позади, Карли посмотрелась в зеркало и увидела красные, воспаленные глаза и распухшие щеки. На работу идти в таком виде было нельзя.
Чувствуя себя прогульщицей, она набрала номер «Карусели». Ответила Кэтлин.
— Я не появлюсь до полудня, — извиняющимся тоном сообщила Карли. В горле у нее стоял комок, она говорила с трудом.
— Ты заболела, Карли-Энн? Судя по голосу, у тебя простуда.
Карли забеспокоилась. Неужели Кэтлин поняла, что она провела полчаса, обливаясь слезами?
— Нет, со мной все в порядке.
— Мы ужасно заняты, — озабоченно проговорила Кэтлин. — Ты же знаешь, как это бывает по пятницам.
— Приеду, как только смогу, — пообещала Карли. — Мне придется заняться неотложным делом.
Неотложным делом была она сама. Прежде чем снова показываться на людях, надо прийти в себя. Иначе она не сможет работать.
Положив трубку, она переоделась в спортивный костюм и кроссовки, посадила в машину Короля Генри и поехала на пляж.
Когда она вылезла из машины, то увидела, что и песчаный берег, и море с лениво поднимающимися волнами затянуты пеленой густого тумана. Она вдруг поняла, что еще совсем рано — около девяти. Но за предыдущие два часа случилось столько, что ей казалось, будто прошел целый день.
Хотя был самый разгар прилива — только узкая полоска песка оставалась не закрытой водой, — пляж казался странно безлюдным. Вдали, в поднимавшемся тумане виднелись неясные очертания людских фигур. Кто-то выходил из воды.
Влажный соленый воздух холодил лицо, но Карли было удобно и уютно в теплом костюме. Он согревал тело, но не душу. Внутри она чувствовала ледяной холод. Как она будет жить без Джонатана? Перед ней возникла череда бесконечных дней и ночей, серых и беспросветных, как туман.
Когда Элен дарила здание, она хотела вручить ей и Джонатана. Карли почувствовала, что слезы снова подступают к глазам. Почему она не смогла удержать его?
Она прогнала слезы и побежала по твердому песку, утрамбованному волнами. Если она должна что-то потерять, то почему именно его? Почему не здание? В мгновенном озарении она осознала, что истинным даром Элен был ее сын. Это было самое главное, все остальное не имело значения. И здание не имело значения — просто безделушка, которую Элен использовала для достижения цели.
Почему Карли допустила, чтобы мелкое недоразумение по поводу собственности привело к разрыву с любимым человеком?
«Потому что мне не нужна половина человека, не нужна жизнь без будущего», — твердо ответила она. Но боль не отступала.
Из тумана вынырнула женщина в ярко-красном костюме, бежавшая ей навстречу. Как и Карли, она придерживалась узкой полосы песка у самой воды. Потянув Генри за поводок, Карли сместилась вправо, чтобы освободить место. Слишком поздно. Она узнала тонкие черты лица и белокурые волосы Шейлы Вэйд.
Карли в смятении огляделась, ища способа избежать встречи. Она чувствовала себя такой несчастной, что ей не хотелось ни с кем разговаривать, и меньше всего с Шейлой. Справа была набережная, слева океан. Ничего не оставалось, как двигаться вперед.
Может быть, Шейла ее не узнает. Или скажет «привет» и пробежит мимо.
Но нет. Улыбаясь и помахивая рукой, та остановилась прямо перед Карли.
— Значит, вы тоже бегаете здесь по утрам. Это так замечательно, правда? — Хотя Шейла тяжело дышала, от нее веяло бодростью и хорошим настроением. — Я открываю магазин только в десять именно для того, чтобы иметь возможность вот так начать день.
