второй этаж.
— Оставайтесь здесь, пока я обойду весь дом. Нет! Одной из вас нужно выйти на крыльцо и ждать ночного сторожа.
Домоправительница кивнула седеющей головой и повернулась к двери. Лео решительно отставил все мысли об испуганной прислуге и ослепительной миссис Уэдон и, осторожно ступая, пошел вверх.
В доме было совершенно тихо. Он по очереди заглядывал в темные комнаты: с каминных полок сметены все безделушки, со стен сорваны картины. Да уж, на редкость неуклюжая попытка. Сокровище должно быть спрятано гораздо лучше. Расколотая фарфоровая статуэтка лежала на полу в единственной комнате, избежавшей погрома, — судя по тонкому запаху духов, именно тут и обитала миссис Уэдон.
Лео поставил свечу и убрал шпагу в ножны. Грабители сбежали, а его кузена здесь, судя по всему, вообще не было. Личное участие в нападении было совершенно не в стиле Чарлза. Тогда какой смысл бродить по дому, вооружившись, словно пират на борту корабля?
Комната хозяйки дома оказалась неожиданно скромно обставленной. Если уж на то пошло, то выглядела даже проще его собственной. Неподходящее пристанище для женщины, которая славится своей неумеренной чувственностью.
На стенах не оказалось ни картин, ни гравюр. Занавеси на пологе кровати были темно-синего цвета, без узоров или вышивок. Даже бахромой не украшены! Постель, видневшаяся за ними, была застелена простым льняным бельем. На туалетном столике Лео не увидел ни щетки для волос с серебряной ручкой, ни пузырьков с духами… Только немногочисленные баночки и коробочки — такие, в которых любая женщина может держать пудру для волос, мушки, булавки и шпильки. Как ни странно, но единственными украшениями столика были зеркало с чуть потемневшим краем и та расколотая статуэтка.
Лео наклонился и поднял несколько крупных светлых осколков. Две ноги с раздвоенными копытцами. Изящная голова с настороженно поднятыми ушками.
Белый олень! Символ удачи в Шотландии. В давние времена он служил для рыцарей знаком, что пора отправляться на поиск приключений. Существо из легенды. В чем-то это милое создание было похоже на саму миссис Уэдон.
Виола зевнула и налила себе еще чашку чаю, а потом снова пощупала горячую, ноющую отметину, которая браслетом охватывала ее запястье. Через пару дней она станет темно-лиловой — в память о крепких пальцах спасителя, сжимавших ее запястье.
Ночь выдалась долгой. Несколько часов им пришлось ждать, пока ночной сторож позовет констебля, а беднягу Неда унесут. Виола невольно содрогнулась и отпила глоток чуть теплого чая. Ее желудок мгновенно запротестовал — и она поставила чашку обратно на стол.
Она ходила из угла в угол и с интересом, к которому примешивался легкий ужас, наблюдала за тем, как ее спаситель берет все хлопоты на себя. Он справлялся со всем быстро и непринужденно — как человек, привыкший отдавать приказы. И при этом ухитрялся ясно показывать, что любое другое занятие было бы для него гораздо приятнее, чем оказание ей помощи.
Теперь дом охраняли несколько крепких лакеев, а в прихожей порядок наводили многочисленные служанки, прибывшие из собственного дома ее спасителя. Он отправил заплаканных горничных миссис Уэдон обратно в постель, проявив доброту, которая ее удивила.
Это было так интересно. Особенно сам лорд Лeoнидас Вон. Светский щеголь с разными глазами. Один — голубой, другой — зеленый, и оба холодны, как море зимой. Виола прекрасно знала, кто он такой. Один из членов этого безумного семейства, второй сын герцога Лохмабена.
Его дед был известен тем, что в ярости намеренно сжег одно крыло фамильного дворца, отец — тем, что похитил свою будущую жену со ступеней храма, куда та приехала, чтобы выйти замуж за другого. И только в прошлом году одного из его кузенов судили за убийство камердинера. Правда, оправдали, но все же… Слухи и истории о причудах и выходках членов семьи Вон начинались с их рыцарственного предка, который встал на сторону королевы Элеонор в ее конфликте с Генрихом Первым.
Виола несколько раз видела Лео довольно близко, чтобы самой убедиться в том, что глаза у того действительно разного цвета, однако не разделила мнения всего Лондона, называвшего это их свойство просто поразительным. По крайней мере так было до этой ночи, когда она налетела на него, будучи почти обнаженной и внезапно буквально замерла, ибо эти славящиеся ледяным взглядом очи оказались отнюдь не холодными.
Виола потянулась всем телом, так что у нее заболели все суставы, а косточки хрустнули. Нет смысла думать об этом человеке. Всем известно, лорд Леонидас Вон никогда не берет любовниц на содержание, о чем часто сожалели все представительницы падшего сословия. У нее сейчас другие заботы. Деньги, полученные за первый том, почти кончились. Однако того, что Виоле предложили за второй, вполне хватит, чтобы несколько лет оплачивать любимый паштет из гусиной печени.
Она не актриса, не умеет петь и танцевать — по крайней мере, не настолько хорошо для сценической карьеры — и в возрасте двадцати семи лет ее дни в качестве одной из королев полусвета явно подходят к концу. Пора либо как-то устраивать свое будущее, либо смириться с долей, которая ожидает множество других падших женщин — постепенно превратиться в дешевую шлюху. После такого оправиться уже невозможно.
Виола прекрасно знала, кто она такая, и нисколько не жалела о тех решениях, которые когда-то приняла, но вовсе не намерена была допустить, чтобы все эти многочисленные жертвы оказались напрасными. Леди Уэдон тщательно все продумывала, не упуская ни одной детали, и действовала достаточно решительно, вызвав вражду немалого количества мужчин! И теперь она не допустит, чтобы все пропало из-за нескольких неудачных вложений ее средств и козней одного злопамятного баронета.
Когда сэр Хьюго нечаянно застал ее за работой над главой из ее будущей книги, где рассказывалось о том времени, когда они были вместе, то тут же ушел из ее дома, в гневе хлопнув дверью, и больше не возвращался. Он даже прекратил выплату ежегодного пособия, которое было оговорено их контрактом. Неужели решил, что Виола не найдет способа отомстить за это? Что если он безжалостно ее бросит, то миссис Уэдон откажется от своих планов издать записки? Если этот тип действительно так подумал, то он очень глупый человек.
Она подняла голову разбитой статуэтки и начала вертеть ее в руках, наблюдая за игрой света на светящейся глазури. Последняя реликвия ее детства. Подарок, который отец сделал ей всего за несколько дней до бегства Виолы из дома… Она положила осколок на блюдце своей чашки и, встав, прошла к окну. Право, тут печалиться не о чем.
Уж если она решит дать волю этому чувству, то придется вспомнить гораздо более серьезные потери: любовь, невинность и доброе имя — все было погублено разом. Виола судорожно вздохнула, прогоняя те лица, которые начали восставать из дальних уголков ее памяти, возвращая их туда, где им подобает находиться. Там, где она хранила их: далеко и под надежными замками.
Она решительно отогнула край шторы. Ее приветствовали безоблачно синее небо и яркий поток солнечного света. Небольшое стадо овец брело по улице в сопровождении юного пастуха. Шикарная карета, запряженная четверкой лошадей, прогромыхала мимо в противоположном направлении, и ливреи лакеев яркими пятнами выделялись на фоне темного экипажа.
Обычное майское утро. Все кажется точно таким же, как накануне. Но как же обманчиво это ощущение!
Громкий стук в дверь заставил ее вздрогнуть. Повернувшись, она увидела в дверях фигуру лорда Леонидаса. Его голова почти доставала до притолоки. Создавалось впечатление, будто ее дом просто не в состоянии его вместить. Почему она раньше не замечала, насколько он высокий?
Его растрепанные волосы в солнечном свете оказались темно-каштановыми: несколько прядей выбились из косички и висели у висков. При свете свечей они казались почти черными. Виоле тут же
