устроить свадьбу.
— Ты хочешь, чтобы к нам нагрянуло большое общество? Если мы решим заключить брак в Дареме во время охотничьего сезона, к нам хлынут толпы мужчин в грязных сапогах со сворами собак.
Виола засмеялась сквозь слезы, а Пен разразилась заливистым лаем и предприняла попытку вклиниться между ними и получить свою долю внимания. Лео почесал собаке голову и поцеловал любимую в затылок.
Она высвободилась из его объятий и чуть подалась назад, устремив на него взгляд влажных глаз, даже не обратив внимания на недовольное ворчание псины, которую перестали гладить.
— Независимо от того, когда и где мы поженимся, я буду настаивать на заключении брачного контракта.
— Зачем он тебе?
— А как же! — Она встретилась с ним взглядом, в котором снова появилось свойственное ей озорство. — Я хочу, чтобы деньги, которые принесет публикация моих записок, были закреплены за теми детьми, которые у нас могут появиться. Видит Бог, нашей дочери это очень понадобится в будущем.
— А хоть какая-то доля останется сыну?
— Надеюсь!
— А нам на что жить, если у нас будет целая куча детишек?
— Мы справимся, если найдем сокровище принца — или я продолжу свою писательскую деятельность. На мой взгляд, сейчас моего жизненного опыта хватит на то, чтобы написать роман ужасов, который будет ничуть не хуже «Замка Отранто» мистера Уолпола.
— Да уж, — согласился Лео, — думаю, что ты вполне смогла бы сотворить такой. А я в следующем томе твоих записок фигурирую? Предполагаю, что должен был бы, но чувствую, что все написанное окажется сплошной выдумкой.
Виола неуверенно улыбнулась, а потом прикусила нижнюю губу.
— Я никак не могла бы о тебе умолчать. Но ты прав, эти страницы почти полностью вымышленные. Хотя на тот момент я знала очень немногое, даже тогда поведать всю правду было бы очень опасно.
— Третий том писать не собираешься, дорогая?
Виола решительно покачала головой:
— Если людям хочется читать про возвращение шлюхи на путь истинный, пусть покупают «Молль Флендерс».
Виола откинула с лица несколько своевольных прядок, упорно падавших на лоб и липших к влажной коже. Пока они находились в Шотландии, в Лондон пришло настоящее лето. И с ним — духота и жара. Те, кто имел деньги и свободное время, чтобы сбежать в сельские поместья иди на море, воспользовались этой возможностью. Она тоже могла поступить так же: большая популярность ее записок обеспечивала хорошие деньги, а ее положение как будущей леди Леонидас дало ей свободу в выборе достойного места для отдыха.
Просто удивительно, насколько помолвка с герцогским сыном и вызванный этим шум повысили продажи ее книг! Всем хотелось узнать скандальные подробности, и она предоставила своим читателям массу действительно возмутительных выходок, чтобы не разочаровать их. Хотя подробности своих отношений с Лео в текст не включила.
Лео начал коллекционировать неприличные карикатуры, которые стали появляться в великом множестве, чтобы украсить ими библиотеку в Дареме. Только накануне его друг Сэндисон заезжал к ним, чтобы отдать одну из них, особенно непристойную: на ней Виола была изображена в постели с лордом Донерейлом, а все ее последующие покровители стояли за дверями один за другим, ожидая своей очереди. Лео пришел в неописуемый восторг и заявил, что иллюстрированное издание ее воспоминаний принесет им целое состояние.
Виола с некоторым трепетом заподозрила, что, говоря это, он не шутил. Как это похоже на герцогского сына — найти такую идею забавной! И как типично для младшего отпрыска — увидеть в этом возможность выгоды!
Перед тем как им с Лео собрать вещи и уехать из Лондона до конца года, Виола решила привести в порядок испорченный во время пожара сад. Если весной она опять увидит затоптанную землю, заросшую сорняками, то вообще потеряет всякое желание возвращаться в город.
Из-за ливня и того, что после пожара там разместили лошадей, от ее милого садика не осталось почти ничего. А ведь раньше он был таким ухоженным! Засаженные травой бордюры исчезли, как и небольшой газон и все те роскошные цветы, которые прежде превращали ее сад в чудесное место отдыха. Одна из двух скамеек была выкорчевана из земли и разломана, как и две из трех статуй, стоявших вдоль дальней стены. Только одна, которую почти полностью затянули плети вьющегося растения, осталась стоять и пережила конное нашествие.
Пока Виола осматривала сад, Лео вышел из дома, держа в руке громадную соломенную шляпу. За ним по пятам следовала Пен.
— Надень ее, пока у тебя мозги на солнце не изжарились.
Виола ухмыльнулась и послушно напялила ее на голову.
— Сейчас не настолько жарко.
— У тебя появятся веснушки.
— А этого допустить никак нельзя, да?
Широкие поля затенили ей глаза. Однако она совершенно не собиралась признаваться Лео в том, что оценила его благородный жест.
Виола покачала головой, чувствуя, что вот-вот не сможет больше справляться со смехом.
— А мне, пожалуй, нравится та россыпь, что у тебя на переносице. Но как известно, у меня отвратительный вкус.
Лео потер нос, изобразив на лице глубокую обиду.
— Не надо напоминать мне, что я не так красив, как ты. И вообще, что ты тут делаешь так долго под палящим солнцем?
— Пытаюсь решить, что делать с садом. Я могла бы просто восстановить все в прежнем виде, но когда вчера меня навещала леди Лигоньер, она указала на то, что он ужасно консервативный и старомодный.
Лео кивнул. Узкие лучики света, прорывавшиеся сквозь плетение его шляпы, от этого движения затанцевали по его лицу.
— И что ты думаешь сделать взамен?
Виола наклонила голову и, щурясь, стала в который раз лицезреть учиненный разгром, пытаясь сообразить, что будет хорошо выглядеть на этом вытянутом и довольно узком участке.
— Не знаю… может, что-то вроде живописных зарослей, как возле дома твоих родителей? Мне ужасно понравился тот небольшой сад, окруженный стенами. Наверное, здесь можно было бы устроить что-то в том же роде.
— От статуй надо будет непременно избавиться.
Лео неспешно спустился по ступенькам и перевернул одну из них. Пен последовала за ним, вынюхивая что-то среди тех немногочисленных стойких побегов, которые все-таки продолжали бороться за жизнь. Отломанная рука нимфы и кувшин остались лежать на том месте, куда упала сдвинутая Лео статуя.
— Ну что ж, — кивнула Виола, — это меня только радует. Мне никогда не нравились эти танцующие нимфы. Интересно, кого же они изображают? — Тут она указала на ту статую, которая осталась стоять в переплетении вьющихся стеблей. — Я долгое время считала, что это три грации, но теперь даже не уверена в том, что это женщина.
Лео пробрался через обломки и начал стягивать увивавшие статую густые лозы.
— Здесь на постаменте есть какая-то надпись, но она почти не видна. Если наложить на нее бумагу и натереть грифелем, то, возможно, ее удастся расшифровать.
