дорожками.
В центре возвышался огромный фонтан, украшенный мраморными русалками и купидонами. Он разбрасывал мириады радужных брызг, и Арлетта невольно залюбовалась великолепным зрелищем.
Арлетта подумала, что среди такого великолепия просто не может возникнуть ни одна действительно революционная мысль.
Убранство замка было выдержано в стиле Людовика XIV, и Арлетта удивлялась, как это место могло сохраниться нетронутым во времена революции.
— Дядя Этьен говорил, что во время революции самое ценное было спрятано в тайниках и укрыто в подземелье. А туда никто не мог проникнуть.
К тому же замок далеко от Парижа, поэтому его миновала участь тех домов, которые находились в непосредственной близости от больших городов.
— Здесь было не так много людей, которые хотели восставать против герцога, — пояснил Дэвид.
— Ему повезло, — заметила Арлетта.
— Дядя Этьен еще больше из-за этого возгордился, — передернул плечами Дэвид. — Как сказал мне один слуга, теперь он возомнил себя Господом Богом!
— Мне кажется, Дэвид, тебе не следует так отзываться о своем дяде, — заметила Арлетта.
— С вами можно, — ответил Дэвид. — Вы уже враг в его глазах, даже если он вас еще не видел!
Арлетта остолбенела.
— Ты говоришь серьезно?
— Твоя тетя вынудила меня нанять английскую гувернантку, Дэвид, — сказал мне дядя Этьен, — чтобы учить тебя этому варварскому языку. Потом ты будешь мучаться в аду, который в Англии называют школой.
— Это неправда! — воскликнула Арлетта. — Твой отец и многие мои предки учились в Итоне. Все они гордились этой знаменитой старой школой! Они бы очень расстроились, услышав твои слова!
— Я готов пойти в ад или куда угодно, лишь бы подальше отсюда!
Они разговаривали в большой библиотеке. Высокие шкафы с редкими старинными изданиями мало кого оставили бы равнодушным, а что уж говорить о том, что все здесь какое-то особое, все проникнуто духом бренности и тайны. Арлетту очень огорчало, что Дэвиду неинтересно жить в таком загадочном замке. А ведь здесь столько возможных открытий для ребенка!
Арлетта присела в кресло возле холодного камина, и спросила:
— Скажи мне, Дэвид, почему тебе не нравится здесь жить?
— Это ужасно! Даже когда мама была жива, я не мог, а теперь это место стало для меня хуже тюрьмы!
— Но почему? Почему ты так говоришь?
Дэвид колебался. Арлетта подумала, ответит он правду или солжет.
— Из-за дяди Этьена. Он нас ненавидит, потому что папа был англичанином. И весь замок просто ужасен!
Он понизил голос до шепота и добавил:
— Дядя Этьен убийца! Он убил двух женщин!
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Вечером Арлетта поднялась в свою комнату, которая находилась на самом верху башни. День был необычным и очень насыщенным, но в целом она осталась довольна.
Во-первых, ее приятно поразил Дэвид, который не так плохо знал английский, как полагала леди Лэнгли.
Его отец скончался, когда мальчику было шесть лет. Он разговаривал с Дэвидом по-английски. А после его смерти мать забрала детей и поселилась в замке, где английский был под запретом.
Как только они с Дэвидом начали говорить, в памяти мальчика постепенно начали всплывать английские слова, и, хотя грамматика хромала, Арлетта поняла, что скоро они добьются больших успехов, тем более что Дэвид учился старательно и с охотой.
Она настояла на том, чтобы заниматься с ним отдельно. Паулина была совсем маленькой, и для начала Арлетта решила заинтересовать девочку английскими названиями цветов, деревьев и вообще всего, что та видела вокруг.
Паулина очень старалась, но Арлетта понимала, что ей трудно, поэтому большую часть времени решила уделять Дэвиду. Это было важнее.
К тому же оказалось, что Дэвид делает ошибки в арифметике. Кроме того, его следовало научить английскому этикету. Его типично французская манера обращения могла стать в Итоне предметом насмешек.
Все это был вопрос времени. Арлетта признавала, что сами по себе занятия ее не сильно увлекают, но в целом ей было интересно.
Прошлой ночью Дэвид сказал, что дядя Этьен убил двух женщин. Сначала Арлетта подумала, что это какая-то шутка или мальчик выдумывает, чтобы ее поразить.
В конце концов она перестала ломать голову над этой загадкой, решив выяснить вопрос при случае.
Они с Дэвидом еще долго говорили на разные темы, а потом пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись.
Когда она проснулась, то сразу вспомнила о герцоге. Арлетта никак не могла понять, как у ребенка могла родиться такая странная фантазия.
«Если он верит в такие истории, то понятно, почему ему так плохо в замке», — подумала она.
После урока они с Дэвидом отправились на прогулку в сад, продолжая беседовать по-английски. Потом мальчик показал ей конюшни герцога.
То, что увидела Арлетта, превысило ее ожидания. Таких великолепных арабских скакунов она еще не видела.
— У дяди Этьена есть большая конюшня в Шантильи. Там лошади для скачек, а здесь он держит лошадей для себя, — пояснил Дэвид. — Мы тоже можем на них кататься.
Арлетта отвела от лошадей восторженный взгляд и спросила:
— Как ты думаешь, мне тоже можно покататься?
— Конечно, если хотите, — ответил Дэвид. — Я не думал, что английские гувернантки умеют ездить верхом.
Он засмеялся и добавил:
— Но вы никак не похожи на гувернантку, которую я ожидал увидеть.
— А что тебе говорил герцог?
— Он сказал, что вы чопорная, некрасивая и очень строгая.
Арлетта не поняла, говорит ли он правду или дразнит.
Они решили покататься после завтрака, но Паулина отказалась, и они поехали вдвоем.
Дэвид показал ей живописные окрестности, а затем — близлежащий лес, который Арлетта по дороге в замок назвала драконьим хвостом.
Лес оказался не диким, он был насажен так, что деревья стояли причудливыми рядами, там было удобно кататься верхом и стрелять. За ними явно кто-то ухаживал.
На обратной дороге ей пришла в голову мысль, что герцог очень тщательно заботится о своих владениях.
Чудесная прогулка была немного омрачена маленьким эпизодом.
Они с Дэвидом остановились возле небольшого виноградника.
К ним подошел поздороваться смотритель, который, очевидно, был хорошо знаком с Дэвидом.
— Рад приветствовать вас, монсеньор! — обратился он вежливо к Дэвиду, удивленно поглядывая на Арлетту.
