— И вы зажгли свечи и разделись, чтобы иллюзия стала более полной?
Его тон ясно давал понять, что он считает происшедшее чуть ли не преступлением.
— Я ничего… не сделала… но простите меня, монсеньор. Уверяю вас, это больше не повторится!
Воцарилось молчание. Наконец герцог спросил:
— Вы правда та самая гувернантка, которую я ожидал увидеть?
— Д-да.
Лгать было трудно, и Арлетте показалось, что ее голос звучит фальшиво и ненатурально.
Чтобы скрыть замешательство, она подошла к фортепиано и закрыла клавиатуру. Она физически ощущала на себе взгляд герцога, и снова подумала, как она все-таки неприлично выглядит.
«Какая же я идиотка!» — отчаянно думала Арлетта.
Обернувшись, она с удивлением заметила, что теперь герцог стоит совсем рядом.
— Потушить свечи? — спросила Арлетта.
— Слуга потушит, — сказал герцог. — Завтра, мисс Тернер, когда вы будете в более подходящем для вашей роли платье, мы с вами поговорим.
— Конечно… монсеньор.
Она поспешно сделала реверанс и, не глядя на герцога, вышла из бальной залы. Арлетта медленно шла по длинному переходу, пытаясь придать своей походке хоть немного достоинства. Но как только она отошла на достаточное расстояние, то пустилась бежать.
Тяжело дыша, она взлетела по винтовой лестнице и почувствовала себя в безопасности, только когда закрылась в спальне. У нее было такое чувство, будто она спасалась бегством от чудовища из темного мрачного леса.
— Разве я могла знать, что герцог так неожиданно вернется? — спрашивала себя Арлетта.
Она еще долго не могла заснуть, и утром чувствовала себя усталой и разбитой. Ей казалось, что герцог немедленно отошлет ее назад в Англию.
Без сомнения, она его шокировала. Он и так настроен против англичан, и сопротивлялся леди Лэнгли, когда ей хотелось пригласить английскую гувернантку. Положение Арлетты, усугубленное вчерашней сценой в бальной зале, было весьма шатким. Вероятность того, что ей придется уехать, была очень высока.
Одеваясь к завтраку, Арлетта молилась, чтобы этого не произошло. Если ей придется покинуть замок, он превратится для нее в навязчивую идею.
Столько загадок требовало ответа, так много тайн уже приоткрыло свою завесу, и Арлетта буквально сгорала от любопытства.
Кроме того, она уронила достоинство всех английских гувернанток и укрепила герцога в его неприязни к англичанам.
Арлетта тщательно зачесала волосы и заколола их огромным количеством шпилек, как будто это могло сгладить ее вчерашний растрепанный вид.
Интересно, что мужчина может подумать о девушке, которая одиноко танцевала в одной рубашке посреди пустынного зала?
— Как я могла так опрометчиво поступить? — отчаянно вопрошала Арлетта, критически разглядывая себя в зеркале.
Она пыталась уговорить себя, что герцог сам виноват. Он приехал так внезапно и даже никого не предупредил! Арлетта знала, что если бы он сообщил о своем приезде, то об этом знала бы вся прислуга.
Арлетта встретилась с детьми у винтовой лестницы. Первым делом они спросили:
— Вы слышали, мадемуазель, дядя Этьен приехал!
— Неужели? Когда? — спросила Арлетта, изображая неведение.
— Он приехал, когда мы легли спать, — сказал Дэвид.
— Теперь дядя Этьен все испортит, — с сожалением вздохнула маленькая Паулина. — У меня всегда болит вот здесь, — она показала на животик, — когда он появляется.
Арлетта прекрасно понимала, что имеет в виду ребенок. Сегодня она чувствовала себя не лучше. Есть совсем не хотелось.
Одетая в самое строгое и некрасивое, по ее мнению, платье, с тщательно заколотыми волосами, Арлетта медленно шла в сторону гостиной. Спустившись вниз, она с облегчением узнала, что герцог уже позавтракал.
На завтрак подавали горячие круассаны. Испеченные из самой лучшей муки в местной пекарне, они были восхитительны. Дэвид ел с большим аппетитом. Он намазывал булочки желтоватым сливочным маслом, источавшим тонкий аромат свежих сливок, и густо поливал их янтарным медом.
Арлетта подумала, что детям лучше есть на завтрак яйца или что-то в этом роде. Она считала, что хлеб с утра вреден. Арлетта знала, что это предложение было бы поднято на смех самим герцогом, и не только потому, что речь шла об ее английских привычках.
Молоко, мука, мед — все, что подавали к столу, было самым свежим.
Дети закончили трапезу. Только они поднялись из-за стола, чтобы отправиться в классную комнату, как в дверях появился камердинер герцога.
— Монсеньор герцог ждет вас, мадемуазель!
Это прозвучало, как приговор.
Арлетта шла в кабинет герцога, который находился возле библиотеки. Ей казалось, что она идет на эшафот. Она словно слышала тревожную дробь барабанов. Ее ощущения мало отличались от чувств, приговоренных к смерти, узников.
В кабинет она еще ни разу не заглядывала. Однажды ей захотелось посмотреть, но дети буквально оттащили ее в сторону.
— Не надо! Это комната дяди Этьена! — испуганно прошептали они.
Камердинер открыл дверь, и Арлетта оказалась в кабинете. Она сразу же увидела герцога. Он стоял к ней спиной и глядел в окно на живописный сад.
Его атлетически сложенная фигура темным силуэтом вырисовывалась на фоне яркого прямоугольника окна. Арлетта успела отметить, как изысканно он одет.
«Наверное, он одевается на Сэвил-роу», — решила Арлетта.
Когда-то давно ее отец шутливо заметил, что английские леди заказывают платья только в Париже, а самые модные французские джентльмены одеваются исключительно на Сэвил-роу.
Арлетта чувствовала, что герцог отлично знает, что она уже здесь. Поскольку он продолжал смотреть в окно, она решилась прервать затянувшееся молчание.
— Вы посылали за мной, монсеньор? — чистым и ясным голосом произнесла Арлетта.
Герцог повернулся, удивленный тем, что она осмелилась заговорить первой.
Он медленно изучал ее с головы до ног. Казалось, он все еще не верил, что она действительно та, за кого себя выдает, и пытался найти подтверждение своим подозрениям.
Арлетта держалась очень прямо. С высоко поднятой головой она подошла поближе к герцогу и сделала небольшой, но изящный реверанс.
— Я только что собиралась приступить к уроку, монсеньор. Обычно мы начинаем сразу после завтрака и заканчиваем в полдень.
— Уроку английского?
— Да, монсеньор. Это причина моего пребывания здесь.
— Это мне понятно, — сказал герцог. — Но вчера ночью вы вели себя в моем замке, как дома!
Уловив в его голосе обвиняющие нотки, Арлетта попыталась оправдаться:
— Монсеньор, я не собиралась «вести себя, как дома»! Ваша прекрасная бальная зала перенесла меня в прошлое, и я увидела замок таким, каким он был во времена Людовика XIV.
Она старалась говорить уверенно, но помимо ее воли голос слегка дрожал, а в больших голубых глазах стоял испуг.
Герцог отрывисто произнес:
— Можете сесть, мисс Тернер.
