— Я никогда не думала, что мне придется это делать, — едва слышно ответила Джакоба. — Но после смерти маменьки папа стал тратить очень много денег, как и его брат. Из-за этого дом, в котором мы жили, и все поместье пришлось… продать.
У нее дрогнул голос.
— Это было большое поместье? — спросил виконт.
— Почти две тысячи акров.
Виконт был поражен.
— Большое поместье! И вы говорите, оно принадлежало вашему отцу?
— Нет, его старшему брату. Но папа жил во вдовьем доме. Там прошла вся моя жизнь.
— И что случилось потом? — пытался продолжать расспросы виконт.
В этот миг дверь открылась, и в комнату вошел Хэмиш.
— Доброе утро! — сказал он. — Карета уже у дверей. Мисс Форд, вам пора ехать на вокзал. Я полагаю, вам захочется занять угловое место в удобном купе, а для этого лучше приехать пораньше.
— Д-да… конечно, — согласилась Джакоба.
Она встала из-за стола, взяла сумочку и перчатки, которые оставила на стуле у двери.
Мужчины вышли вместе с ней.
На улице стоял элегантный экипаж с графской короной на дверцах. На козлах сидели двое ливрейных слуг.
Джакоба попрощалась — сначала с мистером Макмердоком, потом с виконтом. Ей показалось, что виконт удерживает ее руку в своей чуть дольше принятого.
— Не забудьте: если вы вернетесь в Лондон, то приходите прямо сюда! — вновь повторил он.
— Не забуду, — пообещала Джакоба. — И еще раз — спасибо вам!
Она села в карету. Лакей закрыл дверцу, и лошади тронули. Джакоба подалась вперед, чтобы помахать рукой из окна.
Когда она прощалась с Хэмишем, он подал ей конверт. Теперь Джакоба открыла его и внутри обнаружила билет первого класса до Инверглена и пятифунтовую банкноту.
Она спрятала деньги в сумочку, а билет оставила в конверте, чтобы не потерять. Тут она вспомнила, как утром, когда она еще одевалась, в дверь ее спальни постучали. Горничная пошла открыть и вернулась с письмом. Взглянув на конверт, Джакоба увидела, что оно адресовано графу Килмердоку. В уголке конверта значилось:
«Вручить Его Светлости по приезде».
Джакоба убрала письмо в саквояж, уверенная, что там о ней сказано что-нибудь лестное.
Карета остановилась у вокзала, и лакей нашел носильщика, чтобы тот позаботился о багаже. Этот же лакей проводил Джакобу к поезду. Он был высок да к тому же в цилиндре с кокардой и ливрее Уоррентонов, что придавало ему весьма внушительный вид. Джакоба не сомневалась, что именно благодаря ему носильщик быстро отыскал для нее свободное купе с надписью на стекле: «Только для дам».
Носильщик поставил на сиденье корзинку с крышкой — ее Джакоба с радостью заметила еще в карете, — а потом проворно повез к багажному вагону ее сундуки.
— Наверное, мне следует дать ему на чай? — спросила Джакоба у лакея.
— Я об этом позабочусь, мисс, — ответил лакей. — Его милость распорядился.
Джакоба поблагодарила его и, перед тем как сесть в вагон, протянула ему руку. Лакей сначала приподнял шляпу, а потом пожал ей руку со словами:
— Счастливо вам! И берегите себя, мисс! Вообще-то вам не следовало бы ехать в такую даль одной.
— Все будет в порядке, — промолвила Джакоба, стараясь успокоить не столько его, сколько себя.
Она улыбнулась лакею и, провожая его взглядом, снова изумилась тому, насколько все к ней добры.
Затем поудобнее устроилась подальше от окна, на угловом месте по ходу поезда, а корзинку поставила на сиденье рядом с собой. Она надеялась, что в купе будет не слишком много пассажиров.
Перед самым отправлением поезда в купе села еще одна леди. Это была пожилая дама, просто одетая и с виду добродушная. Она устроилась напротив Джакобы.
В этом поезде была коридорная система, и они опасались, что в их купе могут перейти пассажиры из других вагонов, оказавшихся переполненными. Однако после всяческой суматохи с громкими гудками, взмахами флажков и хлопаньем дверей поезд запыхтел и наконец тронулся.
— Куда вы едете? — спросила незнакомая дама, когда поезд набрал скорость.
— На север Шотландии, — сказала Джакоба.
— Силы небесные! — воскликнула дама. — Да, путь вам предстоит неблизкий! И вы едете совсем одна?
— Со мной ехать было некому, а я никогда еще не ездила так далеко.
— Да уж! — вздохнула дама. — Но если сюда не пожалует много народу, можно будет хотя бы удобно устроиться на те четырнадцать часов, которые займет дорога до Эдинбурга.
— Туда так долго ехать? — опешила Джакоба.
Она мысленно укорила себя за то, что сама не потрудилась узнать, сколько продлится дорога.
— Четырнадцать часов! — подтвердила попутчица. — Если, конечно, поезд не будет задерживаться — что случается нередко.
— Остается лишь надеяться, что на этот раз такого не произойдет…
Говоря это, Джакоба думала о том, что четырнадцать часов — невероятно много, но, возможно, еды ей хватит на всю поездку. Хорошо еще, что она отважилась сказать о необходимости взять с собой какие- нибудь продукты. Она не смогла бы оставаться голодной снова, как накануне, тем более что на этот раз ей пришлось бы поститься гораздо дольше. А тратить свои скудные средства на то, в чем не было острой необходимости, она просто не решилась бы!
Несколько часов спустя Джакоба открыла корзинку и с огромной радостью обнаружила термос с горячим кофе. И еды там было достаточно, ее хватит на этот день и на следующий — если, конечно, соблюдать умеренность.
У дамы тоже оказалась корзинка с припасами, но она сообщила Джакобе, что сидит на строгой диете, потому что нездорова. Ей можно есть только продукты, которые хорошо усваивает ее организм. Поэтому Джакобе не надо было делиться с ней своими припасами. В противном случае она сочла бы себя последней эгоисткой, если б не угостила свою соседку паштетом, цыпленком и нарезанным тонкими ломтиками языком.
Пришел стюард, чтобы сообщить им о наличии в поезде ресторана, однако, увидев у обеих пассажирок корзинки с едой, не стал уговаривать их выйти из купе.
Пожилая дама оказалась молчаливой, и, хотя Джакоба с интересом смотрела в окно, стараясь угадать, какие места они проезжают, день казался бесконечным.
Ближе к вечеру дама сказала:
— Бот видите, нам повезло, сюда никто не подсел. А значит, мы можем устроиться поудобнее и поспать до Эдинбурга.
— Как же это сделать? — недоумевала Джакоба.
— Ну, во-первых, снимите шляпку, милочка. И я намерена спросить стюарда, не найдется ли чего- нибудь, что мы могли бы положить под голову.
Она задала этот вопрос стюарду, когда он зашел узнать, не желают ли они пойти пообедать.
— Ну, не знаю, мэм, — покачал он головой. — Б спальных вагонах есть подушки, но я не имею права их оттуда забирать.
— Я уверена, вы можете что-нибудь придумать! — настаивала дама.
— Я постараюсь, — пообещал он.
Спустя двадцать минут стюард вернулся с двумя довольно жесткими кожаными подушками. Джакоба догадалась, что он снял их с сидений в вагоне-ресторане.
— Вот все, что я нашел. — Он положил подушки на сиденье.
Дама открыла сумочку и дала стюарду несколько монет. Когда тот ушел, Джакоба сказала:
— Разрешите мне заплатить вам половину того, что вы ему дали.
