лишь бить ногами и бессильно колотить воздух. Он приложил губы к ее уху и прошептал:
— Теперь ты моя, сучка.
Поченко понес ее в коридор, который вел к спальне, но Никки пока не собиралась сдаваться.
Когда они оказались в узком месте около кухни, она растопырила руки и ноги и зацепилась за дверь. Это было все равно что резко нажать на тормоза; голова Поченко по инерции рванулась вперед, а Хит запрокинула голову и почувствовала резкую боль — Поченко сломал передние зубы о ее затылок.
Он снова выругался и швырнул ее на пол кухни, затем прыгнул сверху и пригвоздил всем телом. Это было самым худшим сценарием — позволить ему придавить ее своим весом.
Никки дергалась и вырывалась, однако огромный вес давал противнику все преимущества.
Он выпустил ее левое запястье, но только для того, чтобы освободить здоровую руку и схватить жертву за горло. Она рукой уперлась ему в подбородок, но он не обратил на это внимания и еще сильнее стиснул ей шею.
Кровь капала с его носа Никки на лицо, заливая ей рот, мешая дышать. Она мотала головой из стороны в сторону, махала рукой, а он медленно, но верно душил ее, лишая сил. Перед глазами у нее поплыл туман. Жестокое лицо Поченко, нависшее над ней, скрылось за завесой из крошечных звездочек. он не торопился, наблюдая за тем, как она медленно задыхается, чувствуя, как она слабеет, глядя, как движения ее становятся вялыми.
Хит повернула голову в сторону, чтобы в последнюю минуту не видеть лица убийцы. Она вспомнила мать, которая умерла в этой кухне, в трех метрах от этого места, произнося ее имя.
И когда в глазах у Никки потемнело, она подумала: как грустно, что нет такого имени, которое она может произнести перед смертью. И в этот момент она заметила провод. Грудь терзала резкая боль, силы оставили ее, но Никки неловкими пальцами принялась нащупывать шнур, свисавший с гладильной доски. Два раза она промахнулась, но на третий ей повезло, и утюг свалился на пол. Если Поченко и обратил на это внимание, то никак не отреагировал, а может быть, решил, что это последнее конвульсивное движение жертвы.
Но затем Никки прижала раскаленный утюг к его лицу. Такого дикого вопля Никки не слышала никогда в жизни. Рука, стискивавшая ее горло, разжалась, в ноздри ударил запах горящей плоти. Хит снова взмахнула утюгом, на этот раз более уверенно, и раскаленное острие задело левое веко Поченко. Он опять завопил, и сквозь крик Никки расслышала вой сирен полицейских машин. Шатаясь, Поченко поднялся на ноги и двинулся к двери, держась за лицо, натыкаясь на косяки и углы.
Когда Никки собралась с силами и доползла до гостиной, то услышала его тяжелый топот — он поднимался на крышу по пожарной лестнице. Хит схватила пистолет и бросилась за ним, но он уже скрылся. Голубые огни освещали кирпичные дома ее улицы, вторая сирена трижды прогудела на перекрестке с 3-й авеню. Никки вспомнила, что на ней нет ничего из одежды, и решила, что сейчас следует вернуться в квартиру и привести себя в порядок.
Когда на следующее утро Никки появилась на своим рабочем месте после совещания с капитаном, Рук и Тараканы уже ждали ее. Каньеро, откинувшись на спинку кресла, скрестил ноги на столе.
— Итак. Вчера вечером я смотрел бейсбол — кстати, «Янкиз» выиграли, — а потом занимался сексом с женой. Кто-нибудь может рассказать что-то более Интересное?
— Мне до тебя далеко, — заметил Таррелл. — А у вас как, детектив Хит?
Она пожала плечами, включившись в игру.
— Всего лишь несколько партий в покер да небольшая тренировка дома. А вот ты, Каньеро, провел захватывающий вечер. Твоя жена действительно занималась с тобой сексом? -
Полицейский юмор, черный, лишь слегка смягченный дружескими чувствами.
— О, я понимаю, — сказал Рук. — Вы, ребята, так снимаете нервное напряжение. «Попытка убийства? Да ничего особенного, это только малявкам интересно».
— Конечно, нам плевать на это с высокой колокольни. Она уже большая девочка, сама справится, — хмыкнул Каньеро. Копы рассмеялись. — Включите это в вашу статью, мистер Журналист.
Рук подошел к Хит.
— Не ожидал увидеть тебя здесь сегодня.
— Почему? Я здесь работаю. Я не собираюсь больше ловить плохих парней у себя дома.
— Верно, — произнес Каньеро.
— В точку, — поддержал напарника Таррелл.
— Спасибо хоть за то, что не «даете пять», — сказала она.
Несмотря на то что весь участок, а также большинство полицейских в пяти районах, уже знали о вторжении в ее квартиру, Никки еще раз рассказала детективам о нападении, и они слушали внимательно, с мрачными лицами.
— Смело, — заметил Рук. — Напасть на копа. В ее собственном доме. Наверное, этот парень — псих. Я еще вчера подумал.
— Или… — начала Хит, решив поделиться впечатлением, возникшим у нее в момент, когда она увидела Поченко на пороге своей гостиной с ее пистолетом в руке. — Возможно, кто-то послал его, чтобы избавиться от меня. Кто знает?
— Мы поймаем этого гада, — пообещал Таррелл. — Испортим ему настроение.
— Точно, — отозвался Каньеро. — Мы уже сообщили во все больницы, чтобы там обращали внимание на бугаев с недоглаженным лицом.
— Капитан сказал, что вы разбудили Мирика спозаранку.
Каньеро кивнул:
— Ага, еще до рассвета. Парень спит в ночной рубашке. — Он покачал головой, вспомнив эту картину, и продолжал: — Но не важно; Мирик утверждает, что не общался с Поченко с того момента, как их вчера освободили. Мы установили за ним наблюдение и получили ордер на просмотр списка исходящих вызовов с его телефонного номера.
— И прослушивание входящих вызовов, — добавил Таррелл. — Плюс мы накопали несколько пар синих джинсов и у того, и у другого, сейчас они в лаборатории. У твоего русского нашлась пара многообещающих дыр на коленях, но трудно сказать, где мода, а где износ. Эксперты разберутся.
Никки улыбнулась.
— И еще один плюс: возможно, у меня есть синяки, совпадающие с теми, что нашли на плечах Старра.
Она отвернула ворот и показала красные следы на шее.
— Я это знал. Я знал, что с балкона его сбросил Поченко.
— На этот раз, Рук, я могу с тобой согласиться, однако радоваться рано. Пытаясь расставить точки над «i» в самом начале расследования, ты начинаешь упускать важные детали, — произнесла детектив. — Тараканы, идите проверьте совершенные за ночь магазинные кражи.
Поченко в бегах, домой пойти не может, он начнет импровизировать. Особое внимание обратите на аптеки и магазины медицинской техники. В отделениях неотложной помощи он не появлялся, поэтому наверняка сам займется своей рожей.
Когда Тараканы отправились на задание, а Никки занялась отчетом судебных бухгалтеров, дежурный сержант принес ей пакет, доставленный утром, — плоскую коробку размером и весом с большое зеркало.
— Я не жду никаких посылок, — удивилась Никки.
— Может, это от поклонника, — предположил сержант. — Наверное, там русская икра, — добавил он бесстрастно и ушел.
— Не слишком сентиментальный народ здесь у вас, — заметил Рук.
— И слава богу. — Хит взглянула на ярлык. — Это из магазина Метрополитен-музея. — Она достала из ящика стола ножницы, разрезала упаковку и заглянула внутрь. — Там что-то в раме.
Никки вытащила «что-то в раме» из коробки, рассмотрела это, и внезапно тьма, еще царившая в ее душе после ночного происшествия, уступила место мягкому золотистому солнечному свету. Свет заливал ее лицо и фигурки двух девочек в белых платьицах, зажигавших китайские фонарики. «Гвоздика, лилия, лилия, роза». Хит долго смотрела на репродукцию, затем повернулась к Руку, который с хмурым видом стоял рядом.
