– То есть я теперь в безопасности? – Тин приободрилась.
– Мэтр не только очень трепетно относится к своим обещаниям, но и умеет их давать, – все тем же скучающим голосом продолжил лучник, – насколько я успел его изучить, он не убьет вас за ритуал и попытку кражи. Но он может выдумать еще тысячу и один повод. Или просто вывести вас из себя спровоцировав на нападение.
– Чтобы убить демона, повод не нужен, – я зевнул.
– Мэтр! – взвилась Софья, – вы должны дать слово…
– Я ничего не должен! – Рявкнул я, садясь на кровати, – ни вам, ни этой демонессе! Что я на самом деле был должен – это убить ее как только увидел. Или сообщить ближайшему рыцарю пепла! А теперь извольте покинуть комнату – вы мешаете мне спать.
Будут мне еще всякие тут указывать, чего я должен, а чего нет! Впрочем, возмущался я не долго, почти сразу провалившись в сон без сновидений.
Наутро Софья выглядела хмурой и не выспавшейся, а Тиана откровенно нервничала. Боится что ли? Я еще плохо умею толковать желто-красные переливы ее ауры. Я вчера с угрозами не переборщил? Надо бы ее как-то успокоить. В принципе, до сих пор она вела себя вполне нормально.
– Можешь сесть сзади, – разрешаю я, когда девушка в очередной раз топчется у стремени, собираясь с духом, чтобы залезть в седло.
Нет, не нужно! – Тин бледнеет.
Кажется, я напугал ее еще больше. Она решила, что если я подставляю ей спину, то уже не числю среди живых? Ну, не хочет – и ладно. Мне же спокойнее.
Не знаю, Софья это повлияла на Мэта или набитая морда, но ни одного слова мы от него больше не слышали. Целительница тоже была не в лучшем настроении, так что всю дорогу я слушал рассказы Эла о местах, через которые мы проезжали.
Штайр как город не впечатлил совершенно. Размерами еще меньше Хольцбурга и гораздо грязнее. Плюс какое-то общее гнетущее впечатление. Единственным светлым моментом была превосходно приготовленная свинина, которую нам подали на обед. На какое-то время сочный кусок мяса занял все мое внимание. И полная концентрация на пище странным образом позволила поймать и проанализировать общее гнетущее впечатление.
– Эл, а что там? – указал я рукой в сторону, где явно чувствовалась какая-то аномалия.
– О! Ты чувствуешь? – после секундной прикидки спросил Эл, – там мажий овраг. Очень нехорошее место.
– А подробнее? – заинтересовался я, отхлебнув пива.
– Раньше там пролегал участок южного тракта, соединяющий Штайр с Гаэссом, но однажды состоялась битва между двумя магами. Как их звали и кто на кого напал я не помню, но результатом явился участок совершенно мертвой земли, куда даже птицы не залетают. Поговаривают, что светлый маг пожертвовал жизнью, чтобы заточить темного под землей, но сердце того все еще бьется, отравляя своей злобой все вокруг. Обычные сказки, в общем. С тем же успехом это могут быть последствия неудачного эксперимента или какая-нибудь гадость, прилетевшая из портала. Но факт остается фактом – до Гаэсса теперь можно добраться только в обход. С севера через Киан или с юга через Пельц. Но южная дорога идет вдоль границы баронств, так что особой популярностью не пользуется.
Пообедав, мы двинулись дальше, и к вечеру уже увидели башни Киана. Дорога вымотала всех, так что красоты города как-то пролетали мимо сознания, занятого мечтами о Мягкой Постели, Горячей Ванне и Большом Вкусном Ужине. Все мечты были воплощены маленькой улыбчивой толстушкой, что выпорхнула из-за стойки 'Гуся под печкой'. Наверное, она волшебница, или святая. Или сама богиня Кайтана. Надо будет у нее завтра спросить, а то я даже имя не выяснил, оставив все переговоры Элли.
Глава 6
Нервно поправляя воротник новенького камзола, мнусь перед воротами пансионата леди Бальза.
– Вперед, мэтр! Это не так страшно, как кажется, – рука Эла ложится на плечо, подталкивая вперед. Иногда он понимает мои чувства лучше, чем я сам.
Оторвав меня утром от прикидок планов на день, лучник тут же определил причину моей занятости, высмеял за малодушие и вызвался составить компанию в качестве моральной поддержки.
– Угу, а если она меня не узнает? – мрачно буркаю я.
– Глупости! Как она может не узнать родного отца?
– Приемного.
– Чаще напоминай ей об этом! – сердится Эл, – Иди уже! Чем дольше ты будешь здесь топтаться, тем позже узнаешь, все ли в порядке с Ниа. Привратник уже косится на нас с подозрением.
– Простите, уважаемый, я не могу позволить вам увидеться с Ниаминаи Кат, – сеньора Бальза поджала губы, став как никогда похожа на строгую училку, – видите ли, у нас есть определенные обязательства, по обеспечению безопасности воспитанниц.
– Вообще-то я ее опекун, – я уже начинаю раздражаться, – и сам просил вас об этом!
– Ели вы действительно ее опекун, – дама разглядывает меня с некоторым сомнением, – то у вас должен быть некий предмет…
– Брошь. Небольшая серебряная брошь с гравировкой в виде переплетения цветов и лент.
– Могу я ее увидеть? – голос леди Бальза все так же недоверчив.
– Увы. Я ее потерял.
– Прискорбно, – изящные пальцы, оглаживают статуэтку танцующей девушки на столе.
На секунду призываю темное зрение – действительно какой-то артефакт. Пальцы сжимаются сильнее, но голос леди все так же спокоен и холодно-вежлив:
– В таком случае, возможно, вы вспомните надпись на обратной стороне броши?
Прикрываю глаза, погружаясь в воспоминания. Вот леди передает мне брошь. Я верчу ее в руках… да, действительно что-то нацарапано.
– А это была именно надпись? Я понятия не имею, что она значит, но если вы позволите, попробую ее воспроизвести.
Некоторое время леди рассматривает рисунок, затем изящным движением добавляет еще одну линию и кивает:
– Простите мое недоверие, мэтр. Вы… изменились.
Вежливость, видимо, не позволила сказать 'постарели'.
– Люси, – обращается хозяйка к заглянувшей в кабинет молоденькой девушке, – пригласи Ниаминаи Кат ко мне в кабинет. К ней посетители.
Стук. Сердце начинает биться в каком-то рваном ритме. Неосознанно делаю шаг назад.
Властное: 'Войдите!' и в комнате появляется девочка в серо-синем форменном платье.
– Вы меня звали, наставница? – вежливый реверанс.
– Эти господа хотели тебя видеть, девочка моя.
– Ой, дядя Элли! – широко распахнутые синие глаза. Вся аристократическая сдержанность куда-то делась, – Я так рада вас видеть! А…
Замерев, рассматриваю девочку. Кажется, подросла. Прическа непривычная. Распущенные кудряшки мне нравились больше. Судя по ауре, вполне здорова. Эмоции яркие, четкие. Радость, удивление, теперь немного разочарования. И где-то в глубине темный след боли. Что-то случилось? Ее кто-то обидел? Порву!
– Папа! – белокурое чудо виснет у меня на шее, и ревет.
Аккуратно обнимаю хрупкое тельце. Собственные руки кажутся жесткими и грубыми.
– Я так рада тебя видеть папочка! – слышится сквозь слезы, – я… мне сказали, что ты умер, но я
