— Хорошо.
Я отправила по смс адрес больницы, возле которой как раз остановилось мое такси. Я выскочила из него. Вбежала в приемную.
— Здравствуйте, скажите, где Даниил Германов?
— Вы кто? — спокойно спросила девушка.
— Я Маша, я с вами разговаривала. Мария Ульянова, я ему очень близкая подруга.
— Невеста?
— Ну… да, — соврала я почти.
— Ваш друг сейчас в реанимации, ему делают операцию.
— Господи, что с ним?
— Не знаю, это вы у врача спросите, когда он закончит.
— Понятно.
— Тут вещи его лежат, будете забирать?
— Да… наверное. — Я посмотрела на стоящий весь в грязи чемодан и только тут поняла, что они ничего не говорят про Настю. — А Настя, что с ней? Что с девушкой, которая с ним была?
— …Она умерла.
— Что? Она же… ребенок, у нее же ребенок…
— Мне жаль. У вас есть паспорт?
Я машинально открыла сумочку. Достала паспорт и протянула его девушке.
Она заполнила какой-то бланк и протянула его мне.
— Вот тут распишитесь.
— Возьмите, — и девушка протянула мне два мобильных телефона, один Настин, другой Дани, джинсовую куртку и чемодан.
— А одежда молодого человека?
— Ее выбросили, она вся порвана.
Я развернулась и уже хотела пойти сесть в кресло, но девушка остановила меня:
— Вы знаете, у нас проблема.
— Какая?
— У вашего друга заканчивается медицинская страховка.
— Как заканчивается?
— Сегодня последний день.
— Что это значит?
— Операцию ему сделают, а вот уход и дальнейшее пребывание в больнице…
— Вы же не выбросите его на улицу!
— Нет, но, скорее всего, его переведут в обычную городскую больницу.
— Как? Да, там же никто за ним смотреть не будет.
— Ну почему же, ведь и там лечат.
— Черт, я все оплачу. Или давайте я продлю контракт.
— Контракт заключается единовременно на год, потом нужно заключать новый. Новый контракт нужно будет полностью оплатить.
— Хорошо. А если я заключу его?
— Тогда клиентом будете вы, а не ваш друг.
— А от его имени можно заключить?
— У вас есть доверенность?
— Нет.
— Вам нужно оформить доверенность…
— Как я оформлю, девушка? Вы же сами понимаете, что это невозможно, он там в операционной!
— Я понимаю, тогда остается другой вариант. По правилам клиники, счета клиента могут оплачивать третьи лица. Вы сможете оплачивать наши услуги, оказываемые вашему другу?
— Да, конечно!
— Тогда я подготовлю для вас необходимые документы. Можете пока присесть.
Я отошла от стойки и села в кресло. Прошел, наверное, еще час. Точно так же, как я, в приемную вбежала Диана.
— Маш, ну что?
— Дане делают операцию, а Настя… — я не смогла это выговорить.
Диана поняла все без слов. Она обняла меня за голову, прошептав: «Ужас».
В этот момент в приемную вошла пожилая женщина с седыми волосами в легком плаще коричневого цвета. Она сняла темные солнечные очки с лица и медленно, словно каждый шаг давался ей с трудом, подошла к стойке и что-то спросила у девушки. Та ответила и указала на нас с Дианой. Женщина обернулась, я увидела ее бледное исхудавшее лицо. На нем были боль и отчаяние. Женщина, которая только секунду назад вошла, гордо держа спину, в одночасье сгорбилась и словно сломалась.
— С вами все в порядке? — спросила медсестра. — Может быть, дать лекарство?
— Нет, спасибо, — ответила женщина и, с трудом улыбаясь, направилась к нам. По ее морщинистому лицу текли слезы, которые она даже не пыталась вытереть. Я вглядывалась в эту женщину, но не могла понять, кто она.
— Девочки, — сказала женщина. — Вы подруги Насти?
— Да, — ответили мы с Дианой.
— Я ее бабушка. Меня зовут Любовь Александровна.
Мы молчали и смотрели на эту женщину. «Боже, ведь это ее бабушка, та самая знаменитая балерина, о холодности которой Настя говорила с таким сожалением». А мне показалось, что сейчас в мире не было человека более теплого и переживающего Настин уход, чем эта женщина.
— Извините, мы не знали, — сказала Диана. — Нам очень жаль.
— Она позвонила мне вчера, сказала, что приезжает, что у нее какая-то хорошая новость для меня. Вы не знаете, какая?
— Не знаю, — соврала я, но тут Диана чуть меня не выдала:
— Она же…
— А, да, — перебила я Диану, — она наверняка имела в виду, что ей дали отпуск. Вы же знаете, как сложно моделям взять отпуск.
— Да, наверное, — сказала Любовь Александровна.
— А как вы узнали? — спросила я.
— Мне позвонили, у Насти всегда был записан мой телефон на документах.
— Тут ее вещи, — я показала чемодан. — Мы вам поможем все довезти.
— Спасибо.
Женщина села рядом с нами. Я взяла Настину куртку, она была изорвана. Я увидела, как из нагрудного кармана торчит какой-то клочок бумаги. Я его аккуратно достала. Это был результат УЗИ, я мельком взглянула на него, увидела лишь дату.
— Что это? — спросила бабушка Насти.
— Счет за парковку, — сказала я и смяла бумажку в руке. Зачем этой бедной женщине знать, что сегодня она потеряла не только внучку, но и будущего правнука.
Я протянула ей куртку. Любовь Александровна взяла ее и стала гладить, повторяя одни и те же слова: «Моя девочка, моя девочка…»
— Вы знаете, мы с Настей не были близкими, как это представляют себе люди, говоря о бабушке и внучке. Но она была для меня самым дорогим мне человеком. Я потеряла ее мать очень рано…
— Боже! — ужаснулась я. — Злой рок.
— Нет, нет. — Рука женщины легла на мою ладонь и стала медленно ее гладить, словно она успокаивала меня, а не себя. — Вы меня неправильно поняли. Ее мать не умерла, она просто уехала. Она была очень красивой женщиной, знаете, такая завораживающая красота, поэтому мужчины всегда на нее обращали внимание. И когда Насте было три года, ее мама снова вышла замуж. За американца. Она была
