он тебя не потревожил.
— Но каково ему? Неужели он не заслуживает хоть немного счастья? — спросила Анна, заливаясь слезами.
— А почему ты думаешь, что все имеют на это право? Можешь ли ты сделать его счастливым, если других сделаешь несчастными? Прошу тебя, не губи свою жизнь, дорогая! Тебе только двадцать, и у тебя вся жизнь еще впереди.
— И, тем не менее, ты сама ничего бы не изменила, доведись тебе прожить еще одну жизнь, — с горечью сказала Анна.
— Как ты ошибаешься! Я бы все изменила. Если бы в моих силах было изменить что-либо, я бы хотела никогда не встретиться с Кристи, потому что знаю, я не в состоянии была перед ним устоять. Послушайся моего совета и порви отношения с Гарри, пока еще есть время.
Наконец Анна отправилась домой.
Внешне все было как прежде. Только в душе у нее бушевала буря, но, разумеется, никто об этом не догадывался.
Ричмонд вел себя в высшей степени достойно, сохраняя полное самообладание и проявляя к ней обычное внимание и заботливость, но растущее отчуждение между ними доставляло ей огромную боль.
День шел за днем. Привычные обеды и рауты… Ричмонд приводил домой друзей, они обедали, играли в бильярд, беседовали и, как всегда, получали ящики с новыми книгами. Каждый вечер они выезжали кататься на Эспланаду. Иногда встречали Гарри. Ричмонд сдержанно с ним здоровался, а Анна приветствовала его кивком, чувствуя, как кровь отливает от лица и как колотится сердце.
Анна не знала, хватит ли у нее сил и дальше скрывать свое состояние, настолько она измучилась. Она никак не хотела смириться с существующим положением вещей и готова была совершить какой-либо отчаянный поступок. Сомнения и тревоги все сильнее ее одолевали. Она не знала; что думает Гарри по поводу их отношений, так как с той встречи по дороге к Эмилии у них не было возможности поговорить наедине.
Миссис Батлер стала за Анну беспокоиться, видя ее растущую апатию и рассеянность.
— Если Анна совершит какую-либо глупость, она всю жизнь будет об этом жалеть, — сказала она полковнику. — Не знаю, что сделать, чтобы ей помочь.
— Это сердечное увлечение со временем изживет себя, хотя я не понимаю, почему бы им не завести тайную связь, как делают очень многие, — сказал полковник. — Нет ничего страшного в том, чтобы иметь любовника, если, конечно, это не откроется. Не знаю, что они там сами думают по этому поводу.
— Боже мой, тебе стоило бы давно уже знать Анну! — воскликнула миссис Батлер. — Гарри — любовь всей ее жизни, но она никогда не унизится до любовной интрижки. Она страдает, поскольку не в состоянии повернуть время вспять, но и не подумает лечь с ним в постель. И знаешь, Нед, думаю, и он тоже.
— Что ж, дорогая, беспокойством делу не поможешь, сказал полковник. — Думаю, дело как-нибудь само собой разрешится, и через пару месяцев мы забудем, почему все так горячились. Только вот очень жаль, что у нее больше не будет детей.
Миссис Батлер со вздохом покачала головой: она не разделяла оптимизма своего мужа.
Спустя пару дней Гарри появился на приеме у Джона Эллиота, куда были приглашены и Анна с Ричмондом, Она сразу поняла, что Гарри здесь, потому что выделила его голос среди прочих, и почувствовала, как Ричмонд весь напрягся.
Момент был крайне острый, и нервы у нее были настолько натянуты, что закружилась голова, и ей пришлось опереться на руку Ричмонда. Она слышала, как кто-то сказал: «Сегодня миссис Теккерей выглядит нездоровой», и сделала отчаянное усилие прийти в себя, но Ричмонд заметил ее бледность.
— Я отвезу тебя домой, — сказал он. — Скажу Эллиоту, что ты переутомилась.
— Пожалуй, так будет лучше, — согласилась она.
Он пошел отыскать хозяина дома, но в конце зала к нему подошел Гарри и заговорил. Ричмонд остановился, и пару минут мужчины разговаривали, но затем их заслонили собой другие гости, и Анна вдруг с ужасом увидела, что к ней устремилась миссис Ламберт.
— Ах, дорогая моя, я слышу, вам не по себе? — лукаво спросила она. — Последние несколько недель вы выглядите такой нездоровой! Мы все это заметили.
— Никаких оснований для беспокойства нет, — сухо сказала Анна.
— О, разумеется, нет! — Тон у миссис Ламберт стал доверительным и даже интимным. — Вам нужно беречь себя. Вы будете по-прежнему счастливы, когда у вас снова появится дитя в колыбельке!
— Что вы имеете в виду? — повысила голос Анна. — Уверяю вас, нет никаких оснований вести подобные разговоры.
— Никаких оснований? Полно, уж не думаете ли вы, что я вам поверю! — с загадочным видом произнесла миссис Ламберт и разразилась пронзительным смехом.
Ричмонд, вернувшись, частично слышал слова миссис Ламберт и поспешил увести Анну, но намек еще больше расстроил ее, и она забилась в угол экипажа, не в силах заставить себя разговаривать. Вскоре молчание нарушил Ричмонд:
— Анна, сегодня я разговаривал с капитаном Смитом… Точнее, это он говорил со мной. И он спросил, можно ли ему зайти к тебе завтра утром. Думаю, тебе следовало бы с ним встретиться.
— Ты не возражаешь?
— Нет, не возражаю.
Ей не нужно было гадать, что прозвучало в его кратком ответе, — голос и тон были полны сострадания.
Дома он настоял, чтобы она выпила вина, и сам с ней выпил. Поднимаясь наверх, она едва обо что-то не споткнулась и увидела, что это игрушечная мельница Билли. Подняв игрушку, она прижала ее к груди, как нечто очень ценное. Ей хотелось броситься в детскую, взять сынишку на руки, прижать его к себе, чтобы успокоиться, но она превозмогла себя, прошла в свою комнату, легла и лежала в темноте с широко открытыми глазами.
Она слышала, как Ричмонд прошел к себе, лег, и была уверена, что он тоже не спит.
Что означает это утреннее свидание, о котором просил Гарри? Она никак не могла разгадать его смысл. Попросит ли он ее убежать с ним? Она никогда всерьез не думала о побеге, но теперь, лишенный романтизма, этот поступок показался ей отвратительным. Она любила Гарри всем сердцем, но знала, что не даст ему счастья, если ей придется уступить ему.
Эта мысль привела ее к осознанию своего долга, она поняла, что никогда не сможет нарушить клятву, данную мужу.
Только к утру она забылась тревожным сном.
Анна была одна, когда пришел Гарри. Со дня маскарада они в первый раз оказались наедине. Он поднес ее руку к губам.
— Почему ты просил у Ричмонда разрешения прийти и почему он это разрешил? — спросила она.
— Видимо, он счел это разумным, — ответил Гарри. — С тех пор как мы снова встретились, я думаю о тебе день и ночь. Напряжение невыносимо, и так больше не может продолжаться.
Она прижала руки к сердцу, чтобы унять его бешеное биение, и сказала:
— Ты хорошо знаешь, что я чувствую к тебе. Я не переменилась за все эти годы, но понимаю, нам нужно принять какое-то решение. Мне следовало бы понять это гораздо раньше.
— Анна, бесценная моя, позволь мне сказать. Есть только один способ служить тебе; и этот способ — оставить тебя. Мне предложили пост в Агре, и я его принял. Я уезжаю сегодня вечером. — Она побледнела и застыла. — Мы больше не встретимся, — продолжал он, — но ты будешь счастлива, и я тоже, по-своему. Я долго и напряженно думал об этом, Анна, и понял, что больше нам ничего не остается. Теперь, когда я знаю, что ты меня не отвергла, я готов пережить любые трудности.
Она все еще не могла выговорить ни слова. Она только пристально смотрела на него, как будто стараясь запечатлеть его лицо в памяти. В отчаянии она схватила его руку, поднесла ее к губам и поцеловала.
— Я не способен встать между тобой и твоим мужем, — сказал он. — Ты знаешь это так же хорошо, как и я. Как я могу разлучить тебя с твоим сыном? В моей жизни не будет другой женщины, кроме тебя, моя
