много людей, у которых есть свои лошади. А у тебя есть тренировочный круг для обучения и место для выгула лошадей, а также все необходимое оборудование. И если мы с Рут будем тебе помогать, то ты вполне сможешь добиться успеха.
Дайана обдумала все, что сказал Томас, потом развернулась и на костылях проковыляла к дивану. Покачав головой, она неуверенно произнесла:
— Нет. Нет, Том, ничего не выйдет.
— Но почему? — спросил он, подавая ей кофе.
Она не смогла скрыть злости.
— А как же твои поездки? Кто будет писать репортажи о войнах, о голодающих?
— Я повидал достаточно голодающих и воюющих людей, землетрясений, наводнений и прочего — хватит на всю жизнь. — Он присел рядом с ней. — К тому же я продал свой дом в Лондоне, купил себе новый. Он будет готов только через неделю, так что мне сейчас негде жить, и я совершенно свободен.
— Ты продал дом? — удивилась она. — А обо мне ничего не знал до вчерашнего дня?
— До вчерашнего дня я был за океаном, Дайана, — спокойно ответил Том. — Все переговоры вел мой адвокат. Два месяца я был недосягаем, поэтому ни Генри, ни Энн, ни моя мать не могли сообщить мне о тебе. Уверен, что в ином случае они бы мне обязательно дали знать.
— Где ты был? — невольно спросила она.
— На островах Тристан-да-Кунья.
— Никогда о таких не слышала.
— Это группа из четырех островов в Южной Атлантике, примерно на полпути между Южной Африкой и Южной Америкой. Прекрасное и дикое место, там миллионы морских птиц. У меня есть замечательные фотографии.
Дайана смотрела на него, потом откинула голову на спинку дивана.
— Значит, вот какую тактику ты избрал…
— Какую?
— Ты как непробиваемая кирпичная стена. Обаятельная, непробиваемая кирпичная стена!
— Возможно. — Том еле заметно улыбнулся.
— Ладно, я иду спать, но уверяю тебя, к завтрашнему утру я придумаю способ от тебя избавиться.
— Отлично. Тебе нужна помощь?
— Нет, Том. От тебя — нет!
К удивлению, Дайана быстро уснула и спала крепко, без снов, несмотря на душную ночь. Утром, когда Том тихо постучал в ее дверь и вошел с чашкой чая, она уже проснулась.
Дайана промолчала, но по ее взгляду Томас догадался, что она все еще злится. Его это ничуть не смутило.
— Дайана, — он присел на край кровати, — пора бы перестать себя жалеть… Нет!.. — Он быстро поймал ее за руку, не дав выплеснуть на него чай. — Одной чашки кофе вполне достаточно. Больше тебе ничего не удастся на меня вылить. Чем скорее ты встанешь, тем быстрее мы примемся за работу. Скоро появятся двое учеников.
Томас Уильямс не переставал ее удивлять.
— Ты шутишь!
— Вовсе нет.
— Кто? Как?!
— Дети неких Дэвидсонов, они приедут вместе со своими пони.
— Ты имеешь в виду тех маленьких монстров, что живут по соседству? Как тебе удалось это так быстро организовать?
— Идея твоей матери. Их мать — дочь подруги твоей матери. Похоже, они давно хотели брать у тебя уроки верховой езды. К тому же сейчас школьные каникулы, и они уже довели миссис Дэвидсон до белого каления.
— Но…
— Я тебе помогу, Дайана. Завтрак будет готов минут через двадцать.
Не верю, что все это происходит наяву, думала Дайана час спустя. Она сидела на тюке сена, одетая в джинсовую юбку, белую блузку и широкополую шляпу, и отдавала указания Лейле и Дэниелу, гарцевавшим по тренировочному кругу на почти одинаковых пони.
Рядом удобно расположился Том, а около него стояла Рут. В его присутствии девушка буквально светилась от счастья.
Урок продолжался час. Близнецы вели себя безупречно, однако, едва они слезли с пони, как тотчас начали привычно дразнить друг друга, толкаться, щипаться и дергать за волосы.
— Ради Бога, избавь меня от них, — взмолилась Дайана.
— Я отвезу их домой, — предложила Рут.
— Ну что, Том? — устало спросила Дайана.
Они поднялись наверх, он дал ей лимонада и стал готовить ленч.
— По-моему, все прошло неплохо. Ты очень устала?
— Да нет.
Томас окинул ее критическим взглядом.
— Я пригласил твоих родителей на обед. Справишься? Можешь отдохнуть днем.
Она ничего не ответила.
— Ты очень мужественная женщина, Дайана. Я тобой восхищаюсь.
— Благодарю, — проворчала она обиженным тоном. — Ты же обвинил меня в том, что я жалею себя?
— Мне просто хотелось как-то взбодрить тебя.
— Нет, ты действительно полагал, что я полна жалости к себе, считаю, что ты плохо со мной обошелся, и желаю насладиться своими страданиями. Ты не совсем прав, Том. Дело в том, что я тебя немного знаю и понимаю, почему ты здесь. К сожалению, я прекрасно сознаю, что мы не сможем быть вместе. Если тебе надо пожить здесь до тех пор, пока ты сам в этом не убедишься, — будь моим гостем.
Закрыв глаза, Дайана подумала, что сама не верит в свои слова, но через минуту решила: она сумеет доказать Уильямсу, что сможет жить и с ним и без него. Ей все равно.
— А у Энн другое мнение, — тихо ответил Томас.
Открыв глаза, она встретила его пристальный взгляд.
— Прошло четыре месяца, Том, — начала Дайана, собираясь разом покончить с неприятным для нее разговором. — Я помню, как остро воспринимала всю иронию создавшегося положения: Энн и Генри, мой дядя и твоя мать. Ты и я. Теперь я уже все пережила.
— Ты даже забыла, как тебе было хорошо в моих объятиях?
— Давненько я не помышляла ни о каких объятиях! — ответила она, не сумев скрыть горечь и боль. — Послушай, делай как знаешь: оставайся или уезжай, но избавь моих родителей от встречи с тобой! Не думаю, что им это понравится.
— Ты ошибаешься.
— Что ты хочешь сказать? — недовольным голосом спросила она.
— Мы уже виделись. Твоя мать показывала мне вчера свой садик. Там на кустах висят записочки. Все обращены к тебе, во всех — любовь и беспокойство.
— Ох… — Из глаз Дайаны потекли слезы, она закрыла лицо руками. У нее не было сил отпихнуть его, когда он сел рядом и обнял ее, хотя она и прошептала: — Пожалуйста, не надо…
— Дайана! — Томас нежно прижал к себе ее худенькое тело, сотрясаемое рыданиями. — Дайана, позволь мне помочь тебе.
Как ты мне поможешь, если снова уедешь? — спрашивала она себя. Именно эта мысль не давала ей
