желанна сейчас?
Дайана увидела, как он замер, а затем, обернувшись, внимательно посмотрел на нее.
— Я ведь стала тощей как палка, — тихо продолжала она, а потом, с присущей ей прямотой, добавила: — К тому же я могу остаться хромой на всю жизнь. Мы оба знаем, что я никогда не была красавицей, а ты предмет мечтаний многих девушек. Ты не думал о том, что тебе просто нужна женщина, Том? Предпочтительнее без гипса. Может, там, на островах, у тебя не было большого выбора…
— Дайана… Он подошел к ней и крепко обнял. — Ты всегда была язвой, но в уме тебе не откажешь, так что позволь мне кое-что тебе доказать. — Она невольно дернулась, и Томас промолвил: — Не трать силы зря.
Он поцеловал ее долгим нежным поцелуем. Он знал, как доставить ей удовольствие. Когда Том оторвался от ее губ, Дайана прерывисто дышала, в глазах ее застыло смятение.
— Вот видишь, милая Дайана, — сказал он, отмечая и растерянный взгляд, и румянец на щеках, и бурно вздымавшуюся грудь, — можешь говорить мне все, что угодно, но на твоем месте я бы вел себя иначе. Может, ты начала не с того конца.
Дайана молчала, хотя ей хотелось ответить нечто вроде: «Ну и что дальше?» или же: «Мужчины — они мужчины и есть!» Но что-то удержало ее. Было в его глазах нечто, озадачившее ее. Только она никак не могла понять, что именно.
— Хочешь выпить? — невозмутимо предложил он. — Обед скоро будет готов.
— Не откажусь, — медленно произнесла она. — Спасибо.
После обеда Томас предложил ей сыграть в скрэббл. Дайана пристально посмотрела на него.
— А тебе не пора заняться книгой? Или написать статью для своей колонки?
— Нет, я все утро работал. Спасибо за заботу, — вежливо отозвался он.
Вот, опять то же мимолетное выражение, думала Дайана, пока Том доставал доску для игры. Что же оно означает?
— Дайана! — прервал он ее мысли. — Но у меня есть одно условие. Ты согласна пользоваться только этим словарем? — Томас указал на старый растрепанный школьный словарь, который отыскал на стеллаже.
— Да, согласна, — кивнула она.
— Тогда начнем. Тебе удобно?
— Вполне, — ответила Дайана вежливо, однако глаза ее блеснули, и Томас понял, что она держится настороже.
Они начали играть, в первые полчаса счет был равным, потом Дайана получила сразу три очка и обогнала его. Она не стала скрывать, как ей это приятно. Том вставал, чтобы приготовить кофе и поставить пластинки, но большей частью они были сосредоточены на игре, даже не разговаривали. К середине партии он вырвался вперед. Игра закончилась победой Уильямса, он опередил ее на десять очков.
— Полагаю, — Дайана капризным жестом швырнула на доску деревянную лопаточку для передвижения букв, — я должна утешаться тем, что слова — твоя профессия.
— Конечно, — серьезно согласился Том, — но ты достойный противник.
Она откинула голову назад, встряхнула волосами, как любила это делать, и сказала:
— В картах все может быть иначе!
— Завтра вечером? — Он вопросительно посмотрел на нее.
— Идет, Том. Странно, я совсем не устала, хотя сейчас уже около десяти. Знаешь, это первый вечер, когда меня не потянуло залечь рано в постель.
— Хороший признак, Дайана. — Том собрал в коробку доску, буквы, лопаточки и положил игру на место. — А сейчас чего бы тебе хотелось? — обратился он к ней.
— Ну… — Дайана потянулась. — Может… поговорить…
— Почему бы и нет? — Обойдя столик, Том присел рядом с ней на диван. Дайана напряглась, а он взял ее за руку, переплел ее пальцы со своими и предложил: — Начинай.
Сжав губы, она помолчала, потом невольно улыбнулась.
— Все. Ни одной мысли в голове нет. — Краснея, как школьница, она смотрела на его загорелые худощавые руки.
— А у меня возникла одна. — Он говорил еле слышно. — Недавно я поцеловал тебя… от досады. Может, повторим, но только с другим настроением, а?
— Том, ну зачем ты это делаешь? — прошептала она. Губы его упрямо сжались, и Дайана затараторила, краснея и смущаясь: — Послушай, возможно, я и вела себя временами как капризный ребенок, но я всегда буду тебе благодарна за эти недели. Разве нельзя… разве мы не должны оставить все как есть?
— Нет, — решительно отозвался он, легкая улыбка заиграла на его губах. — И не надо так напрягаться, Дайана. — Убрав руку с ее ладони, он обнял ее за плечи, привлекая к себе, так что голова ее оказалась на его плече.
Дайана задохнулась от участившегося сердцебиения, но усилием воли заставила себя успокоиться.
— Если ты хочешь, чтобы я пожалела о том, что наговорила тебе сегодня…
— О чем ты? — умело изобразил Том непонимание. — Ах, насчет островов и прочего… Что мне приходится истязать себя воздержанием?
— Именно!
— Конечно, — откинув назад голову, он стал играть ее волосами, — мне бы хотелось сказать тебе нечто противоположное, но ты попала в точку. Женщин там и впрямь маловато, как ты правильно предположила, но даже если бы их было достаточно, мне бы это не помогло.
— Почему? — устало спросила она. — Только не говори, что тебе нужна лишь я, Том! Ведь ты спал здесь со мной, а потом с легкостью расстался.
— Неправда, Дайана.
— Правда, Том!
— И ты никогда не позволишь мне забыть об этом? — с отчаянием в голосе произнес он.
— Не понимаю, почему тебя это задевает. Я дала тебе обещание и сдержала его. Я играла по твоим правилам. Почему нужно повторять это?
Он приподнял пальцами ее подбородок, глядя ей прямо в глаза. Ну вот опять: тот же странный, непонятный взгляд. Правда, на сей раз его что-то насмешило. Молча Томас склонился и быстро поцеловал ее в губы.
Дайана фыркнула, раздраженная своей неспособностью противостоять ему. Продолжая гладить ее волосы, Томас заметил:
— А твоя семья ведет себе сдержанно.
— Хвала небу, — ответила Дайана. — Мама и папа-то ладно, но я не представляю себе, как дяде удается сдержать себя.
— Наверно, он считает, что ты попала в самые что ни на есть хорошие руки.
— Конечно! Интересно, почему Энн не примчалась сюда попытаться ускорить события!
Томас рассмеялся.
— Вообще-то это я попросил ее не появляться.
С минуту на лице Дайаны было неподдающееся описанию выражение, потом она тоже засмеялась и прижалась к нему.
Так они и сидели, обмениваясь незначительными замечаниями: о парне, которого Том так здорово отчитал, о худенькой серьезной двенадцатилетней девочке Джейн, которая свалилась на них как снег на голову и предложила свою помощь в обмен на уроки верховой езды. У нее не было лошади, к тому же они узнали, что Джейн прошла пешком целых три мили. Дайана растрогалась до слез, увидев благоговейное выражение на худеньком веснушчатом личике, когда девочка вошла в конюшню.
Дайана с радостью отдала Джейн свой старый велосипед…
— Я разговаривала с ее матерью, — сказала Дайана. — Она вдова, и у нее четверо детей, так что ей не по силам купить лошадь. Но при этом она слишком горда, чтобы принять помощь от кого-либо. Она и так
