— В процессе судебного разбирательства ваше предположение, что тот самый летчик и ваш подсудимый — одно лицо, подтвердилось?
— Нет.
— Он ваш родственник?
— Нет.
— Вы лично причастны к произошедшей аварии?
— Нет.
— Вы имеете фактические подтверждения, что именно Щербак не вывез вас?
— Нет.
— Значит, мы имеем дело только с догадкой, предположением… Допускаете? А если вы ошиблись?
Градова молча кивнула.
— Я понимаю ваше желание заявить самоотвод, — продолжал Александр Павлович. — Но согласитесь, что самочувствие, вызванное догадкой, не может стать поводом для вашего устранения от участия в процессе.
— Несколько часов назад я говорила с ним…
— И что он?
— Щербак утверждает, что прилетал в Кремневку восемнадцатого октября.
— Вы не верите ему?
— Он сказал правду. В тот день к нам прилетал только Леший.
— Но Лешим мог оказаться любой из летчиков. Довольно распространенное прозвище. И еще вопрос. Зная про свой неблаговидный поступок, зачем ваш подсудимый Щербак точно обозначил злополучный день. Это не сулило ему большой радости. Подумайте. Сей факт должен предостеречь вас от поспешных выводов.
— Возможно, он забыл эту историю…
— Опять догадки, — заметил Александр Павлович.
— Не представил бывшую радистку в роли судьи.
— Можно придумать много версий.
— А подвергать себя столь трудному испытанию — можно? Неужели вы думаете, что я могу забыть тот день?
— При всех эмоциях — закон есть закон. И вы, я знаю, сумеете сохранить свое достоинство? Я бы не санкционировал ваш самоотвод.
— Но закон на моей стороне. Судья не может участвовать в деле, если имеются иные обстоятельства, дающие основание считать, что судья лично, прямо или косвенно заинтересован в этом деле…
— Вот, вот… Иные обстоятельства. А у вас только догадки. И негоже вам, Мария Сергеевна, принимать поспешное решение. А потому советую: поговорите со своими коллегами, обсудите… Кто у вас заседатели?
— Клинков и Ларин.
— Знаю. Ларин даже мою внучку оперировал. Большой виртуоз.
Когда она уходила, Александр Павлович сказал:
— Где-то я прочитал: если вам везет — продолжайте, если не везет, все-таки продолжайте.
На следующий день Градова, убежденная, что проводит свои последние часы на процессе, устроила перекрестный допрос, который тщательно продумала.
— Свидетель Михеев, — спросила она, — ваш водомерный пост причинил ущерб запани, не сообщив одиннадцатого июня уровень воды?
Макар Денисович подергал гвардейские усы и убежденно ответил:
— Нет.
— Почему вы так считаете?
— А вы разлейте на столе стакан воды — уровень один кругом будет. Симметрия природы.
— Не понимаю вас.
— Выше меня и ниже тоже посты есть. Они свой уровень сообщили, — последовал деловой ответ Михеева.
Каныгин ухмыльнулся, не ожидая, что сейчас наступит его очередь краснеть и волноваться.
— Подсудимый Каныгин! — сказала Градова. — Сколько часов вы ожидали звонка от Михеева?
— Десять.
— Вы не видите в этом нарушения служебных обязанностей?
— Нет, — обиделся Каныгин.
— Почему?
— Я учел данные других постов и понял, какой уровень в Вербинке. Поэтому особенно не тревожился.
— А если бы в том районе был затор? — спросила Градова. — Ведь лес шел сплошным молем.
Каныгин заволновался, мельком взглянул на адвоката, но сказать ему было нечего — судья загнала его в угол.
— Подсудимый Щербак! Когда вы уезжали с запани, кто вас замещал?
— Технорук Каныгин, — ответил Алексей, сразу догадавшись, куда клонит судья и что Федору Степановичу сейчас придется туго.
— Какое бы вы приняли решение, узнай, что водомерный пост не сообщил утреннюю сводку?
— Позвонил бы в правление соседнего колхоза и попросил узнать, что с Михеевым, а заодно посмотреть на водомерную отметку.
— Суд интересует, как вы расцениваете служебное поведение технорука, ожидавшего десять часов сводку? Не видите ли вы в этом проявление явной халатности при исполнении своих обязанностей?
— Это мои обязанности, — ответил Алексей, не желая делать виноватым своего старого товарища.
— Но в данном случае Каныгин вас замещал.
— При таком стечении обстоятельств он немного недоглядел. — Алексей остался честным до конца.
— Недоглядел, говорите. А может быть, на авось рассчитывал? Ведь если бы в районе водомерного поста образовался сильный затор, то через несколько часов прекратилось бы поступление леса в запань. Вот вам результат халатности! Вы никогда не задумывались, подсудимый Щербак, почему в словаре слово «авария» стоит почти рядом с другим словом, «авось»?
— Мне кажется, это к делу не относится.
— Зря вам так кажется.
В тишине зала было слышно, как от слабого ветра поскрипывают рамы распахнутого окна.
— Свидетель Михеев, скажите, я правильно представила картину возможных осложнений?
Михеев тревожно посмотрел на подсудимых и негромко отозвался:
— Симметрия бы распалась. Это факт.
Уже смеркалось, когда Каныгин и Щербак вышли из здания суда.
— В горле сушит, давай пивка попьем, — невесело предложил технорук.
Через проходной двор они направились в переулок, где бойко шла торговля в маленьком пивном ларьке. В очереди стояли недолго. Взяли по кружке пива и отошли к забору, освещенному вечерним солнцем. Каныгин бросил в кружку щепотку соли — пиво вспенилось через край. Он стал сдувать пену и вдруг заметил на заборе пожелтевший от времени плакатик. На нем была фотография Марии Градовой.
— Это ж надо такое — кружку пива и ту спокойно выпить не дают, — вздохнул Федор Степанович и подозвал Щербака. — Полюбуйся.
Алексей подошел ближе. Он увидел старый плакат, уцелевший со времени, когда в городе шли выборы народных судей. Рядом с портретом Градовой была напечатана ее биография.
— Что там про нее пишут? — спросил Каныгин.
— Хорошо пишут.
