Все вырученные деньги Мария Александровна положила в банк. Какая была общая сумма на счету в банке сказать определенно невозможно. Она должна была быть в районе 15 тысяч рублей. Проценты, которые получала Мария Александровна с этой суммы, позволяли ей закрывать текущие расходы. Как считал русский публицист, экономист Николай Владиславович Валентинов (Вольский), «деньги, положенные в банк и превращенные в государственную ренту, вместе с пенсией М.А.Ульяновой составили особый 'фамильный фонд', которым очень умело в течение многих лет распоряжалась расчетливая мать Ленина. Все черпали из этого фонда: старшая сестра Ленина Анна, Ленин, младший брат Дмитрий и младшая сестра Мария. Богатства, как видим, никогда не было, но в течение долгого времени был достаток».
Мария Александровна была главным бухгалтером, банкиром и финансистом всей семьи. На алтарь будущего своих детей она положила все состояние, которое перешло ей от мужа и отца. Вместе с Ильей Николаевичем они стремились предоставить своим детям все необходимое для получения образования. Они понимали, что именно знания, приобретенные в университетах, позволили ее отцу и мужу добиться успеха, стать дворянами и передать детям солидные средства. Все дети Марии Александровны были способными, врученные им награды говорят о многом. Все они закончили гимназии и поступили в высшие учебные заведения. И этим Мария Александровна могла гордиться, она смогла их вывести на дорогу жизни интеллигенции, образованной элиты российского общества. И, казалось бы, на этом она могла остановить свою финансовую поддержку взрослых детей, вполне самостоятельных, и переключиться на воспитание младших. Но случилась непредвиденное. Взрослые дети встали на тропу террора – они, к удивлению, оказались настолько оторванными от реальности, что позволили увлечь себя неким идеалистам, задумавшим акт возмездия во имя счастья народа. Мария Александровна и как мать, и как финансист предприняла все возможные меры, чтобы спасти сына, и улучшить пребывание дочери в ссылке. События 1881 г., когда был убит террористами царь Александр II, наложили отпечаток на решение суда в отношении старшего сына, царь был не умолим.
Неожиданно семья Ульяновых из почитаемых и уважаемых людей города Симбирска перешла в ранг неприкасаемых и неблагонадежных. Марии Александровне пришлось включать и свою волю, и свое умение, и финансы, чтобы младших детей поднять до уровня старших. В Симбирске жить было нельзя, продали дом, уехали в Казань, а позже перебрались в Алакаевку. Мать-финансист спасала младших детей, создавая им условия для продолжения обучения. А когда исключили Владимира из университета, она писала ходатайства одно за другим с просьбой разрешить Владимиру сдать экзамены экстерном. Вопрос о том, что надо идти старшему в доме мужчине зарабатывать на обучение сестер и брата не стоял. Владимиру обеспечили все условия, чтобы он мог подготовиться. И снова удар – умерла Ольга, а с ней еще одна надежда на успех и процветание. Владимир получил диплом юриста, приступил к работе в качестве помощника поверенного. Анна вышла замуж. Вновь в дом пришло благополучие и спокойствие, семья переехала в Москву, где должны были продолжить обучение Дмитрий и Маняша. Владимир настоял на своем отъезде в Петербург, - там шире и богаче клиентура. Мария Александровна его поддержала, - он должен найти подходящее место и клиентуру. И его записки с просьбой выслать деньги, ее не страшили, она аккуратно оплачивала все его расходы. И даже поездку за границу на лечение она приветствовала и полностью субсидировала.
По возвращении из поездки Владимир втянул в свою деятельность брата, Дмитрия и младшую сестру, Маняшу. Мария Александровна к этому времени осознала, что юношеское увлечение Владимира марксизмом переросло в серьезную политическую активность, и что она не может ни свернуть его с избранного пути, ни уберечь детей от этого влияния. А когда Владимир оказался в тюрьме, она сама вовлеклась в круговорот событий и стала активным спонсором действий ее детей. Для этого она продала свою недвижимость: в Кокушкино и в Алакаевке.
Мария Александровна не была активным членом «Союза борьбы», не разделяла многих взглядов и методов их действий, но она была готова в любую минуту встать на защиту своих детей и делала все возможное, чтобы им помочь и облегчить их наказание. Случалось, что все ее дети, кроме Владимира, находившегося в эмиграции, сидели за решеткой. В советской литературе не раз пересказывался эпизод из жизни Марии Александровны: «Однажды в 1899 году она пришла в столичный департамент полиции с очередным ходатайством за Владимира Ильича. И директор департамента ехидно бросил ей, не стесняясь присутствия других посетителей: «Можете гордиться своими детками — одного повесили, и о другом также плачет веревка». От неожиданного оскорбления Мария Александровна выпрямилась: «Да, я горжусь своими детьми!» И можно сказать, что это очень похоже на правду. По крайне мере, именно так должна была ответить на реплику Мария Александровна, если таковая была. Она к этому времени была целиком на стороне детей. С государственной точки зрения, они были преступниками, но, по их высказываниям, они боролись за светлое будущее пролетариата против прогнившего и тормозящего развитие России самодержавия. В ее понятии дети стали героями, которые ведут битву с тьмой.
Глава 9. МОЛОДОЖЕНЫ В ШУШЕНСКОМ
Владимир Ульянов находился в ссылке в селе Шушенском с 8 мая 1897 года по 29 января 1900 года. По различию бытовых условий ссыльного Владимира этот период следует разделить на два отрезка времени: до 8 мая 1898 и после, на холостяцкий образ жизни и на супружеский - с женой и ее мамой Елизаветой Васильевной.
Жизнь холостяцкая. В Шушенском Владимир поселился в доме зажиточного крестьянина Аполлона Зырянова, у которого останавливались приезжие. В руках Зырянова были все питейные заведения села. За постой ссыльный должен был платить хозяину 4 рубля (корова в Сибири тогда стоила 2 р.). По одним сведениям ссыльному платили 9 руб. 24 коп., по другим – 8 руб. 17 коп. в месяц. Квартиранту выделили комнату 14 кв. м, куда поставили стол, несколько стульев, деревянную кровать, а потом навесили полки для книг. За ссыльным сразу же был установлен гласный полицейский надзор, и урядник дважды в день - утром и вечером - приходил проверять его. Без разрешения этого надзирателя Владимир не имел права покидать село. Надзор осуществлял бывший фельдфебель Заусайлов, в обязанности которого вменялось также проверять корреспонденцию ссыльного. Затем надзор за ссыльным был передан хозяину дома Зырянову, - ему было сподручнее следить за своим постояльцем. Владимир подружился с хозяином, который со временем перестал придерживаться строгостей, и стал отпускать постояльца на охоту. В письме матери Владимир сообщал, что ездил на охоту верст за 12 от села, что там есть много дичи, дикие козы, а в горах и в тайге — белки, соболи, медведи, олени. У краеведов есть сведения, что Владимир Ильич ходил с организатором Минусинского музея Мартьяновим на Саяны, и поднимались они на вершину горы Борус. А это не один и не два дня. Об этом написано в отчете Мартьянова
Владимир Ильич под любыми предлогами старался побывать в Минусинске, когда туда съезжались социалисты, отбывавшие ссылку во многих селах Сибири. На каждую поездку требовалось разрешение минусинского исправника, а он не всегда его давал, и Владимир, нарушая правила, но предупредив хозяина, уезжал в город. За одну такую отлучку 'без разрешения начальства' ему было сделано строгое внушение, и даже сообщили об этом губернатору Енисейского края.
Крупская в своих письмах описывала холостяцкую жизнь Владимира: «Дешевизна в этом Шушенском была поразительная. Например, Владимир Ильич за свое «жалованье» - восьмирублевое пособие - имел чистую комнату, кормежку, стирку и чинку белья - и то считалось, что дорого платит. Правда, обед и ужин был простоват. Одну неделю для Владимира Ильича убивали барана, которым кормили его изо дня в день, пока всего не съест; как съест - покупали на неделю мяса. Работница во дворе — в корыте, где корм скоту заготовляли, рубила купленное мясо на котлеты для Владимира Ильича,- тоже на целую неделю. В общем, ссылка прошла неплохо». К мясу и котлетам добавлялся картофель, огурцы, кислая капуста, свекла, а в качестве десерта сибирские ватрушки. О минеральной воде, прописанной для его желудка швейцарским доктором, «я и думать забыл и надеюсь, что скоро забуду и ее название» (письмо от 20 июня 1897 г.). А четыре месяца спустя в письме к матери он уже хвастался: «Здесь тоже все нашли, что я растолстел за лето, загорел и высмотрю совсем сибиряком. Вот что значит охота и деревенская жизнь! Сразу все питерские болести побоку!».
