Сидит он днем под рукомойником,Где паутина, словно лес,На рожках с клетчатым повойником,Как будто баба, а не бес…Повойник в клетку после бабушкиДостался матери моей,Чтобы когда печет калабушки,Была проворней и милей…Чтоб все в руках у ней спорилося,Водились снохи и зятья,Чтоб брага вовремя варилася,Во время парилась кутья.Чтоб ладились блины и пакулы,Чтоб зря отец не колупал…И долго матушка проплакала,Когда повойничек пропал…Сидит в нем бес под рукомойникомИ только глянет: глазки врозь —И молоко уж из подойникаВ углу с залавка полилось…Не видит мать, в глазах — что марево,Отец с похмелья — только тронь…Шипит-бежит в опечье варево,И шею вытянул огонь…Беда, страда, и с роду по родуВ углу один и тот же лик…И как заснул, расправя бороду,В руке отрепанный голик…От чаши ль с горькою отравою,От слез ли все в глазах мутит…А в печке красный лебедь плавает,И красный пух в трубу летит.А возле печки, словно староста,Пыхтит пузатый самоварИ, задыхался от ярости.Курчавый выбивает пар…Сцепилась клюшка с сковородникомИ ни туда, и ни сюда —И вот на лавку под угодникомЛетит с блином сковорода…С похмелья долгого и тяжкогоОтец зевнул и с лавки слез, —Ему под мышкой за рубашкоюЛучинкою щекочет бес…Глядит отец, что ночь ненастная,И в лоб, как в дверь, стучит ладонь —И на плечах рубаха красная,Как на ветру в костре огонь…И стол гремит пред ним посудою,И встала на дыбы скамья —Все в груду валится — под грудоюЛежит и ежится семья.И кажется он нам разбойником,Не борода — дремучий лес…И кружит с бабкиным повойником,И теребит порчину бес…Так целый день, и только к вечеру,Когда заря уйдет в овраг,На стол поставит матка печево,И теплотой дыхнет очаг…Отец вздохнет, водой окатитсяИ даст — не в первый раз — зарок.От щей с бараниной под матицуЗавьется голубой парок.
