Я устал от хулы и коварстваГоловой колотиться в бреду,Скоро я в заплотинное царство,Никому не сказавшись, уйду…Мне уж снится в ночи безголосой,В одинокой бессонной тиши,Что спускаюсь я с берега плеса,Раздвигаю рукой камыши…Не беда, что без пролаза тина,И Дубна обмелела теперь:Знаю я, что у старой плотины,У плотины есть тайная дверь!Как под осень опушка сквознаяИ взглянуть в нее всякий бы мог,Но и то непреложно я знаю,Что в пробоях тяжелый замок!Что положены сроки судьбою,Вдруг не хлынули б хляби и синь,Где из синих глубин в голубоеПолумесяц плывет, словно линь…Вот оно, что так долго в печалиВсе бросало и в жар и озноб:То ль рыбачий челнок на причале,То ль камкой околоченный гроб!Вот и звезды, как окуни в стае,Вот и лилия, словно свеча…Но добротны плотинные сваи,И в песке не нашел я ключа…Знать, до срока мне снова и сноваЗвать и плакать, и ждать у реки:Еще мной не промолвлено слово,Что, как молот, сбивает оковыИ, как ключ, отпирает замки.<1928–1929>
«Мне не уйти из круга…»
Мне не уйти из круга,В котором мне данаБессменная подруга,Полночная луна…Я вижу блеск и славу,Сияние лучейИ взгляд ее лукавый,Призывный и ничей…И чую я коварство,Безумье и обман,Когда из царства в царствоПлывет ее туман…И знаю, как убогаСвоею простотойДуши моей берлогаПред этой высотой!..Не потому ль недугиИ беспокойный жарТаинственной подругиЕдинственный мне дар…Но со звериной дрожьюВесь погружаясь в мир,Как я душой берложьейВ нем одинок и сир!
