И часто пусть теперь с божницыСвисает жидкий хвост узды,Не тот же ль синий свет ложитсяНа половицы от звезды?!Не так же ль к избяному брусуПлывет, осиливши испуг,Как венчик, выброшенный в мусор,Луны печальный полукруг?!А разве луч, поникший с неба,Не древний колос из зерна?..Черней, черней мужичьи хлебы,И ночь предвечная черна…И мир давно бы стал пустыней,Когда б невидимо для насНе слит был этот сполох синийГлаз ночи и мужичьих глаз!И в этом сполохе зарницы,Быть может, облетая мир,На славу вызорят пшеницуДля всех, кто был убог и сир.И сядем мы в нетленных схимах,Все, кто от века наг и нищ,Вкусить щедрот неистощимых,Взошедших с древних пепелищ.Вот потому я Русь и славлюИ в срок готов приять и снестьИ глупый смех, и злую травлю,И гибели лихую весть!<1930>
'В поле холодно и сыро…'
В поле холодно и сыро,В небе вечный млечный сон,И над миром, как секира,Полумесяц занесен.Смерть в такую ночь колдует,Тени множа и кружа,И неслышно ветер дуетК нам с иного рубежа.И дрожу я и бледнею,И темнеет голова,Но черчу я перед неюЗаповедные, слова.Не страшусь я силы вражей,Хоть пуглив я, как сурок,—Вкруг меня стоят на стражеЗолотые пики строк.И когда по дальним лехамПромелькнет косая тень,Поневоле встретишь смехомНапоенный солнцем день.Зима 1930 — 1931
'Не мечтай о светлом чуде…'
Не мечтай о светлом чуде:Воскресения не будет!Ночь пришла, погаснул свет…Мир исчезнул… мира нет…Только в поле из-за леса