Все было готово к спуску. Оставалось только задраить люк и нажать пусковую кнопку. Но перед тем как покинуть звездолет Анс еще раз заглянул в командную рубку. Он подошел к центральному регистратору, просмотрел ленту, оторвал от нее довольно длинный кусок, аккуратно свернул в трубочку и спрятал в карман комбинезона.
Ракета приближалась к Земле. До ее поверхности оставалось не больше ста километров, но на сигналы по-прежнему никто не отзывался. Зато передачи земных радиостанций были теперь слышны гораздо отчетливее. Ола включила динамик и ракету наполнили веселые мелодии джаза. Вращая ручку настройки, она быстро прошлась по всем диапазонам — везде звучала только музыка.
— Можно подумать, у них какой-то всеобщий праздник, — предположила она.
— Похоже, — раздраженно отозвался Рон. — Может быть, теперь на Земле только и делают что веселятся. Иначе чем объяснить их молчание?
— Тридцать лет — большой срок, — задумчиво сказал Анс. — Тем более в наше стремительное время.
— Что же будем делать?
— Садиться. Лучше всего на тридцать второй космодром в Средиземном море, если, разумеется, он еще существует.
— Куда же он мог деться? — удивился Рон. Это же дежурный космодром, специально предназначенный для приема экспедиционных кораблей.
Анс пожал плечами.
— Все может быть... Идем на посадку!
— Словно на чужую планету, — горько заметила Ола.
Рон взглянул на циферблат прибора, хранившего со дня отлета время нулевого меридиана Земли. 8 часов 16 минут. Он привычно поймал Солнце визиром и нажал кнопки на пульте. Все остальное должна была выполнить автоматика.
Ракета послушно развернулась и плавно вошла в слой облачности. Трое напряженно смотрели на контрольный экран.
Когда серая пелена рассеялась, они увидели, что космодрома нет, а под ними сплошная водная поверхность. Ракета медленно спускалась...
Анс наклонился к пульту и перевел рукоятку, меняя режим работы двигателей. Но на этот раз ракета не послушалась и продолжала спуск.
— Аварийный комплект, лодку! — приказал Анс.
Покачиваясь на легкой волне, они смотрели, как оранжево-белая, полосатая труба посадочной ракеты исчезает под водой. Она погружалась вертикально, словно монумент. Вынырнул и закачался буй, обозначивший место, где затонула ракета.
Рон обвел вяглядом горизонт и глубоко вдохнул воздух:
— Земля...
— Вода, — уточнила Ола.
— Как бы там ни было, — сказал Анс, — наше путешествие окончено. А ну-ка, Ола, может быть теперь удастся связаться с какой-нибудь базой.
Ола достала из герметического ящика портативную рацию и послала в эфир позывные звездолета.
Но ответа по-прежнему не было.
— Куда же все-таки пропал космодром? — спросил Рон.
— Возможно, накопилась ошибка в молекулярном генераторе, — предположил Анс, — и в результате мы неправильно определились.
— В генераторе? — удивилась Ола. — За шесть лет? В худшем случае какая-нибудь тысячная секунды...
Анс ничего не ответил; он провел рукой по карману комбинезона, где лежал рулончик с записью контрольного регистратора.
— А вы ничего не чувствуете? — тревожно спросила Ола.
Анс и Рон вопросительно посмотрели на нее.
— Дышать как-то тяжело, словно мы на большой высоте.
— В самом деле,–согласился Рон. — Я тоже ощущаю какое-то стеснение.
— Может быть, мы на каком-нибудь высокогорном озере? — предположила Ола.
— Что-то не знаю я горных озер такого размера, — с сомнением сказал Анс.
— Но твои знания тридцатилетней давности, — возразил Рон. — Тогда многого могло не быть.
— Вот что, — решил Анс, глядя на хмурое нависшее над водой небо, — придется воспользоваться старинным способом. Выберем направление по компасу и двинемся. Есть же, в конце концов, у этой «воды» где-нибудь берег. А к ночи, может быть, очистится небо, тогда определимся по звездам.
Но и ночью, и на следующее утро небо оставалось все таким же беспросветно-серым. Берег тоже не показывался.
Несколько раз высоко пролетали самолеты, должно быть рейсовые. Рон пускал ракеты, но они, видимо, не привлекли внимания.
В середине второго дня их подобрал большой океанский лайнер. На его белоснежном борту неизвестными буквами было что-то написано.
Команда и пассажиры говорили на каком-то странном языке, напоминавшем смесь английского, русского и французского, да еще с добавлением каких-то африканских наречий. Но, как ни удивительно, смысл речи был понятен. В свою очередь люди на борту, видимо, тоже без особого труда понимали язык путешественников. Однако никто их ни о чем не спрашивал, их просто провели в свободную каюту, перенесли из лодки вещи.
— Можно подумать, — сказал Рон, — что такие встречи в океане происходят чуть-ли не каждый день.
— А меня больше удивила их речь, — заметила Ола. — Уж не изобрели ли за наше отсутствие какой- нибудь единый язык?
В дверь постучали. В каюту вошел высокий представительный седой человек в белом кителе со сверкающими пуговицами — настоящий морской капитан.
— Рад приветствовать вас на борту «Амадеи», — произнес он весьма учтиво. — Что с вами произошло? Кораблекрушение? Может быть, авиационная катастрофа?
— Мы возвращались из космического полета, — объяснил Анс, — и вынуждены были сесть в океан.
Капитан почему-то натянуто улыбнулся и внимательно оглядел Анса, потом Рона и Олу.
— Не понимаю, чему вы улыбаетесь? — не выдержал Рон. — Тут нет ничего смешного. Мы отсутствовали тридцать лет.
— О, да, да, — закивал капитан. — Я понимаю, понимаю.
— Прошу вас, — официальным тоном произнес Анс, — сообщить о нашем прибытии.
— О, да, да, разумеется, — снова закивал капитан, как-то странно при этом улыбнувшись. — Разумеется.
— Нельзя ли узнать, чей это корабль и куда мы плывем? — осведомился Анс.
— И какой год? — добавила Ола.
Но капитан только хитро прищурился и, вежливо поклонившись, молча вышел из каюты.
— Что-то не нравится мне все, — заметил Рон, когда дверь за капитаном закрылась. — Не слишком ли
