воздухом настоящего, доподлинного средневековья. Стало быть, продолжаю:
Герой наш, изнывая от нетерпения, пустился в расспросы и вызнал, что пройдет немалое время, прежде чем появится возможность продолжить дальнейшее путешествие. Тогда он оседлал своего серого коня (прекрасное животное благородных кровей) и решил ехать один, без спутников. В то время подобные прогулки были крайне небезопасны, так как, кроме обыкновенных невзгод, которые поджидают путешественника, южные графства Англии уже были охвачены смутой, граничащей с открытым мятежом[12]. Однако же молодой человек, проверив, легко ли ходит его меч в ножнах, чтобы при случае мгновенно выхватить клинок, бодро направил коня по дороге, освещаемой лишь сиянием восходящей луны. Но еще прежде, чем успел отъехать далеко, убедился: зря он не прислушался к предостережениям местного лендлорда, сочтя, что тот руководствуется какими-то своекорыстными интересами. Теперь эти предостережения как нельзя более оправдались. Впереди простирались болота, дорога постепенно исчезла, перед Киприаном вилась лишь узкая тропка. Вдруг его опытный глаз различил впереди, в густой тени склонившихся к обочине кустов, контуры нескольких человеческих фигур. Люди эти, припав к земле, явно поджидали его. Обернув левую руку плащом, а правую положив на эфес, Киприан остановил лошадь в нескольких ярдах и твердым голосом приказал незнакомцам оставаться на своих местах.
— Эгей, молодцы! — крикнул он. — Разве во всей Англии так мало кроватей, что вы не нашли иного места, где прилечь, кроме как прямо на королевской дороге? Или вы засели под кустами оттого, что ночных птиц испугались? Так ведь, клянусь святой Урсулой из Альпухерры[13], совы вас не унесут: разве только вы пташки поменьше да послабее, чем вальдшнепы с куропатками!
— Да чтоб меня молнией по макушке шарахнуло! — воскликнул широкоплечий верзила, заступая путь испуганной лошади, в то время как его товарищи встали по сторонам. — Кто это такой, парни? Вот этот — тот, который будит подданных его величества на дорогах его величества, словно они не его величества, а его собственные? По виду судя, не лорд никакой, а простой солдат, ежели вообще не разбойник. Слушай-ка, сэр, или твоя милость, или твоя светлость, или еще какой титул соблаговолишь принять, высокородная твоя морда, — а не заткнулся бы ты? Иначе, клянусь семью ведьмами из Гнилодворья, тебя самого сейчас заткнут туда, где, побожусь, ты прежде еще не бывал!
— Раз уж ты заговорил со мной — представься, как подобает достойным людям, — ответил ему наш герой. — А заодно назови имена своих спутников, а также ваши намеренья, ежели они таковы, что честный человек может их одобрить. Грозить же мне не трудись: слова твои так же бессильны против меня, как ваше дрянное оружие, кованное, видать, в сельских кузницах, — против моей миланской брони.
— Смотри-ка, Аллен, — проговорил кто-то из шайки, обращаясь к верзиле, который, судя по всему, был их предводителем. — Малый этот, сдается, как раз такого помола, что и потребен нашему славному Джеку. Но сам знаешь: добрый сокол не ко всякому сокольничему на руку сядет, сперва его нужно как след приманить. Так знай же, сэр — у нас тут затевается знатная охота, в которой найдется дело для смельчаков вроде тебя. Ступай с нами, не пожалеешь! Первым делом разопьем бочонок канарского, а там уж подыщем для твоего оружия лучшую работу, чем впутывать своего владельца в распрю да кровопролитие на ночной дороге. Иначе, право слово, вот как врежу сейчас тебе по башке секирой — и скверно это закончится для сына твоего отца, в Милане там откован твой шлем или не в Милане!
Миг-другой Киприан колебался, не зная, как будет уместнее поступить: ринуться, согласно с рыцарскими традициями, на врагов или подчиниться их требованиям. И после долгой борьбы благоразумие, смешанное с изрядной долей любопытства, одержало победу. Наш герой слез с коня наземь и сказал, что готов следовать со своими новыми спутниками.
— Вот речь, достойная мужчины! — воскликнул тот, которого называли Алленом. — Джон Кэд, клянусь чем угодно, будет от души рад такому новобранцу. Ох ты, чтоб мне подохнуть! Да у тебя ведь мышцы, как погляжу, что у молодого быка! Клянусь эфесом, хорошо, что мы с тобой сумели поладить, — иначе не тебе одному пришлось бы туго!
— Это уж ты, доблестный Аллен, совсем заврался! — пискнул, выныривая у него из-под локтя, какой- то коротышка: пока было опасение, что дело дойдет до схватки, он, похоже, держался за спинами товарищей, но теперь выступил вперед. — Ежели б ты был один, может, оно и вправду бы так вышло, но подлинный мастер меча запросто сумеет обезоружить такого вот юного здоровяка, как этот наш новый товарищ, даром что он доблестный рыцарь. Отлично помню: случилось мне как-то раз воевать в германских краях — и вот вышел против меня на поединок лучший из воинов пфальцграфа, барон фон дер Тяжелодрыннc, ну, тот самый, которого я разрубил от плеча до самого седалища. Он хотел мне врезать, смотрите сюда, вот
Болтливому коротышке было немудрено испугаться: тот, чья фигура появилась из темноты, вселил тревогу даже в сердце нашего рыцаря. Незнакомец был столь высок, что казался прямо-таки великаном, а хриплый голос его прогрохотал, как гром:
— Ну, держись, Томас Аллен: если ты покинул свой пост без по-настоящему достодолжной причины — паршивой же смертью ты умрешь! Клянусь святым Ансельмом из Священной Рощи[14], лучше бы тебе на свет не родиться, чем разгневать меня! По какой это причине ты и твои люди ошиваетесь на болоте, словно стадо гусей? У гусей-то одна забота: нагулять жир, чтоб к Михайлову дню из них вышло славное жаркое. А вы мне потребны для другого!
— Добрый командир, — сказал Аллен, обнажая голову (его примеру последовали остальные члены шайки), — мы захватили вот этого храброго парня, в одиночку странствовавшего по лондонской дороге. Так что, чем корить нас или сыпать угрозами, лучше бы ты сперва поблагодарил!
— Ну, не принимай этого близко к сердцу, отважный Аллен! — воскликнул командир, которым был не кто-либо иной, но сам знаменитый Джек Кэд. — Ты ведь давно знаешь: нравом я вспыльчив, и уста мои не медоточивы, как у всяких там лордов. А ты, — продолжал он, внезапно обратившись к нашему герою, — готов ли ты присоединиться к нашему делу? Делу, которое вернет Англию ко временам ее величья, к эпохе не менее славной, чем годы царствования просвещеннейшего Альфреда[15] ? Отвечай-ка с ходу, человече, не подыскивай хитрых слов, черт тебя разорви!
— Я готов к любому делу, которое достойно рыцаря и джентльмена, — отважно заявил юный воитель.
— Долой все и всяческие подати! — пылко воскликнул Кэд. — Долой тягловую повинность, десятину и долговые проценты! Да будут крестьянские закрома столь же неприкосновенны, как и дворянские сокровищницы. Эхой! Что ты скажешь на это?
— Скажу, что это справедливо, — ответил наш герой.
— А покамест от лордов мы видим нам такое же правосудие, как ястреб оказывает зайчонку! — все более расходился предводитель повстанцев. — Долой их всех, вот что я вам скажу, всех до единого! Благородного и законника, священника и короля — всех их к дьяволу!
— А вот это — никак, — твердо сказал сэр Овербек Уэллс, выпрямясь во весь рост и кладя ладонь на рукоять меча. — После таких слов я не только не могу последовать за тобой, но и должен бросить тебе вызов, ибо ты не честный человек, а смутьян и изменник, покушающийся на права господина нашего короля, да защитит его Пресвятая Дева!
Эти решительные слова и смелый вызов, казалось, заставили бунтовщиков растеряться — но уже через миг они схватились за оружие и, поощряемые хриплыми возгласами своего предводителя, бросились на отважного рыцаря, который встал в оборонительную стойку и бестрепетно приготовился к бою.
— Вот так-то! — воскликнул сэр Вальтер, потирая руки и улыбаясь. — Сейчас, без сомнения, парню придется довольно-таки жарко, более чем — но не ждите от меня, потомки, ни единого слова в подсказку. Желаю посмотреть, как вы поможете ему выпутаться, используя ваши хваленые методы современной литературы!
