— Не сейчас, я надеюсь? Посиди с ней, я выйду.
— Хорошо.
Дженнифер улыбнулась, нежно коснулась его руки и вышла из комнаты. Ей было тревожно за Элисон. Но в то же время ей не давала покоя мысль о Майкле, который не потерпит, чтобы кто-то догадался об истинном состоянии Элисон.
Освещая себе путь фонарем, Майкл крался по коридору, мимо кухни и ванной в гостиную. За поясом у него были отвертка и зубило, которые он прихватил с кухни Элисон.
Он устало присел на софу. Поиски ничего не дали. Достав из-за пояса отвертку, он вонзил ее в обивку, выдернул клок ваты и швырнул его на пол. С каким наслаждением он разнес бы здесь все в щепки — но он сдерживался. Силы могли еще пригодиться.
Майкл пошарил фонариком по комнате.
— Черт побери, — шептал он. — Проклятое логово.
В этой гостиной произошла роковая ошибка, стоившая Бреннеру жизни. Вряд ли необходимо снова обследовать ее, скорее всего он ничего не найдет. Но это единственное, что он может сделать. Пока.
Майкл встал и принялся выворачивать ящики и разбирать паркет. Но ничего не нашел.
Он прошел в коридор и взглянул на часы, их тиканье громко раздавалось в тишине. Час сорок одна. Он уже почти два часа в особняке. Может, он ошибся и ничего не произойдет? Может, они все отменили? Поняв, что он слишком до многого докопался Испугавшись, что он придет сюда с подкреплением Майкл начал подниматься на пятый этаж. На полпути он остановился, засомневавшись, стоит ли взламывать дверь в квартиру священника и заявлять о своем присутствии. Хотя старик не может не знать, что он здесь. Выбора у него практически не было, но тем не менее ему хотелось отложить конфронтацию с отцом Галлираном. Так что он повернулся и принялся спускаться И тут услышал скрип двери.
Майкл оцепенел от страха, покрывшись холодным потом. Он кожей ощутил, что позади него находится нечто зловещее, ужасное. Надо бежать. И он уже не спускался, а будто бы падал с лестницы, набирая с каждой ступенькой скорость, подгоняемый враждебной неизвестностью сверху, притягиваемый темнотой внизу. Все его чувства были напряжены; в малейшем скрипе половиц ему чудились вопли притаившегося чудовища. Он несся все быстрее и быстрее, скользя вниз по ступеням, держа в одной руке фонарь, в другой
— револьвер, будучи готовым в любой момент нажать на курок. Эхо торопливых шагов раздавалось в темноте. Вот они проносятся мимо квартир 3-А и 3-Б. Бешено колотится сердце. Майкл потерял ощущение времени, устремляясь прочь от таинственной опасности сквозь угрожающе-спокойную прохладную утробу дома.
И тут он остановился.
Резко повернулся и направил луч фонаря вниз. Ничего. Он глубоко вздохнул, пытаясь восстановить дыхание. Его оцепеневший от ужаса мозг пронзила мысль: а вдруг он сам выдумал этот тянувшийся с древних времен заговор кучки старых дураков и полоумных попов?
Он посветил фонариком на дверь с табличкой 2-А. Прислушался. Все тихо. Он перестал дрожать. Повернулся и осветил холл, лестницу, стены. Луч нащупал неисправную лампочку и заплясал на новой деревянной панели.
Новая панель! Майкл подошел ближе. Да, выглядит довольно странно, надо проверить, что скрыто под ней. Задрав голову наверх, он оглядел края плиты, постучал по ней кулаком. Судя по раздавшемуся звуку, слой дерева был тонким и неплотно прижатым к стене. Возможно, он нашел место, где спрятаны громкоговорители или что-то еще в этом роде. Майкл и сам не знал, чего он искал.
Он вонзил зубило сбоку от панели и, пользуясь им как рычагом, принялся раскачивать ее.
Он с громким треском взламывал дреки и отшвыривал их в сторону. Затем отошел полюбоваться плодами своего труда в свете фонаря, который он положил на пол, на пистолет, так, что луч падал непосредственно в центр панели. После чего с ожесточением принялся отламывать оставшиеся доски, пока, наконец, под градом пыли и опилок последние куски дерева не полетели на пол, обнажив то, что скрывалось под ними.
Дженнифер тихонько открыла дверь и на цыпочках вошла в комнату. И закричала. Джек лежал на полу с проломленным черепом. Из раны над правым ухом на пол стекала струйка крови. Лампа, стоявшая прежде на тумбочке у кровати, валялась рядом — в виде груды больших и маленьких осколков, залитых кровью.
Кровать была пуста, окно, ведущее на пожарную лестницу, — распахнуто.
Гости столпились за спиной Дженнифер.
— Что случилось? — спросил кто-то.
Ответа не последовало.
Она подошла к телу Джека и опустилась на колени. Он шевельнул рукой, он был еще жив. Дженнифер всхлипнула. Ей было страшно. Ей было очень страшно. Слишком много она видела. Слишком много слышала. Хватит играть в Шерлоков Холмсов! Джек лежит на полу без сознания, истекшая кровью. Кто следующий? И куда скрылась Элисон?
Она схватила с тумбочки телефон и набрала одну цифру. Слезы текли по ее лицу.
— Соедините меня с полицией. Это очень срочно.
Майкл истерически захохотал. В этом звуке — глухом и далеком — было что-то невыразимо ужасное. Он разносился по пустому дому, поднимался к пятому этажу, где сидел у окна слепой священник, опускался к первому, окутанному таинственной дымкой. Он нес с собой разочарование, неверие, гнев; одно сменяло другое, покуда эхо ревущего звука не достигло самых отдаленных глубин дома и не смолкло.
Он стер годами копившуюся пыль, окутавшую представшую перед его взором поверхность, стряхнул паутину с засохшими насекомыми. Отошел, поднял с пола фонарь и направил его луч на буквы, вырезанные в дереве. И, начав читать надпись по второму разу, он снова разразился тем же жутким хохотом.
Майкл читал:
Я УВОЖУ К ОТВЕРЖЕННЫМ СЕЛЕНЬЯМ.
Я УВОЖУ СКВОЗЬ ВЕКОВЕЧНЫЙ СТОН.
Я УВОЖУ К ПОГИБШИМ ПОКОЛЕНЬЯМ.
БЫЛ ПРАВДОЮ МОЙ ЗОДЧИЙ ВДОХНОВЛЕН:
Я ВЫСШЕЙ СИЛОЙ, ПОЛНОТОЙ ВСЕЗНАНЬЯ, И ПЕРВОЮ ЛЮБОВЬЮ СОТВОРЕН.
ДРЕВНЕЙ МЕНЯ ЛИШЬ ВЕЧНЫЕ СОЗДАНЬЯ, И С ВЕЧНОСТЬЮ ПРЕБУДУ НАРАВНЕ.
ВХОДЯЩИЕ, ОСТАВЬТЕ УПОВАНЬЯ.
Хохот его не прекращался, покуда хватало воздуха в легких. Затем он прошептал: «Спасибо, Данте», — поднял руку, снял с головы воображаемую шляпу. И снова разразился хохотом. Он уже бился в конвульсиях, до него доходила вся смехотворная нелепость его открытия. Подумать только: особняк на 89-й улице, в самом центре Нью-Йорка, является входом в преисподнюю! Где-то неподалеку, значит, и река Стикс!
Майкл затих. Как ни смешно все это звучит, но это — часть чего-то зловещего и вполне реального. Связанного с Элисон. Связанного с церковью и насильным устранением людей в течение многих лет.
Он встал на колени. И похолодел. Кто-то стоял сзади. Дышал ему в затылок, часто и сдавленно, словно умирающий от пневмонии в последней стадии. Майкл наклонился и, шаря по полу в поисках пистолета, ощущал, что фигура позади него ждет. Гладкий ствол скользнул ему в ладонь. Он осторожно перехватил пистолет поудобнее, осторожно установил указательный палец на курке. Затаив дыхание, обернулся, светя себе фонарем, выставив вперед револьвер, держа палец на курке.
Прямо перед ним стоял отец Галлиран. Лицо было таким же, как и на фотографии в папке. Обтягивающую череп сухую кожу прорезали глубокие морщины. Черные и синие крапинки — на месте лопнувших сосудов — усевали щеки и лоб. Бровей не было. Как и ресниц. Бесцветные вены и артерии раздувались под разлагающейся кожей, казалось, они вот-вот лопнут от непосильного напряжения. Завершали ужасный облик блеклые свалявшиеся волосы, покрытые комьями грязи, словно старый священник только что восстал из могилы, для чего ему пришлось продираться сквозь шесть футов сырой земли.
Майкл глотнул ртом воздух и обратил внимание на глаза священника. Без зрачков, без радужной оболочки. Глаза старика покрывали два огромных бельма.
