полоумного. Но молчал и жарил омлет, как того требовал клиент.
Когда наши чашки наполнили кофе, Клаус начал ковыряться в своей чашке ложечкой, пытаясь собрать пенку от молока. А когда наконец собрал ее, размазал по краям чашечки... Потом он долго рассматривал помидоры. Я спросила:
– Что вы там, интересно, ищете?
– В овощ может быть гусеница, – задумчиво сказал он, не отрывая глаз от кусочка помидора, крутя его на вилке в разные стороны.
– А... – протянула я, гадая, что будет дальше.
Но, к счастью, дальше ничего не было. На помидорах все и закончилось. Когда он сложил салфетку на столе и объявил мне, что он «готов», я облегченно вздохнула.
На улице уже светлело. Было холодно, но вполне терпимо. В Москве намного холодней. Небо нависало – серое, низкое, давящее. Снег мог пойти в любую минуту.
– Ну, куда мы теперь? – справилась я у Клауса.
– Сначала мы идти на улица Кутузов. Там и есть дом моего дед. Потом, когда мы его находить, я хочу еще много что посмотреть. Также посетить театр, филармония и один выставка...
Я тихо присвистнула. Значит, на поисках дома эпопея не заканчивается. А если быть точной, после поисков только все и начнется. Начнется настоящее «веселье»! Театр, филармония, выставка... За что мне такое наказание?
– Хорошо. – Я постаралась не меняться в лице. – Пойдемте на улица Кутузов.
– Не надо меня дразнить, – заметил он, натягивая перчатки. – Нам туда.
До улицы Кутузова, а вернее, проспекта Кутузова было далековато. Но поняла я это не сразу. Сначала я думала, что это где-то тут, рядом, за углом... Но когда после получасовой пробежки в сумраке холодного влажного утра мы никуда так и не дошли, я аккуратно попросила карту.
– Я предлагаю взять такси, – сказала я, поняв, что пешком нам идти еще столько же.
– Нет, что вы? – Клаус так возмутился, словно я предлагала ему ехать туда на собаках.
– Почему?
– Я очень хочу осмотреть все.
Да, ответ короткий, четкий и не терпящий возражений. Что уж тут поделаешь, если этот не нормальный немец желает «осмотреть все»? Мне ни чего не оставалось, как продолжать не самую приятную прогулку в моей жизни по незнакомому городу...
Но, как говорят, нет худа без добра. Я решила – раз уж от прогулки все равно никуда не денешься, то я буду рассматривать все вокруг. До этого я просто шла, уткнув нос в воротник пальто и глядя себе под ноги. Теперь же стала рассматривать здания, магазины, людей. И довольно скоро поймала себя на мысли, что этот город не совсем похож на то, что я видела ранее. Нет, я не берусь сравнивать его с го родами Европы или тем более Африки и Азии... Но! По сравнению с другими российскими городами он был... каким же он был? Наверное, более ярким, более контрастным, более молодым, более кричащим, более интересным. Это касалось всего – и домов, и машин, и людей. Да, люди в Калининграде – отдельная история...
Мне все время казалось, что после Москвы человека вряд ли что-то может удивить. Но увы. Не права была, не права. Как-то кто-то очень давно говорил мне, что люди в Калининграде очень красивые. Особенно девушки. Помню, я тогда долго смеялась забавной шутке полупьяного выдумщика и, конечно, была уверена, что он откровенно заливает. Но теперь я могла сама лично в этом убедиться. Черт возьми, это правда!
Признаюсь – через какое-то время я перестала смотреть на дома. Потом перестала отмечать красивые машины, которых тут оказалось просто неприличное количество! И стала натурально пялиться на девушек. Бог ты мой – зима, хмурое утро, то моросит, то не моросит, то ветер, то слякоть, а эти идут, что по подиуму дефилируют! А наряды? Нет, всем давно известно, что русские женщины одеваются ярко, броско, экстравагантно.
Но чтобы вот так... Несколько девушек, проплывших мимо меня, казалось, сошли с обложек модных журналов. Не могу сказать, что я не слежу за собой и позволяю себе выходить на улицу черт знает в чем. Но местные девушки вызывали у меня чувство какого-то необъяснимого восторга, смешанного с элементарной женской завистью. А уже через десять минут я почувствовала себя не кем иным, как гадким утенком из российской глубинки. Почему? Потому что переодеться я, конечно, всегда смогу. Но кто, простите, вытянет мне ноги? А эти бесподобные лица? Нет, это не русские красавицы с румяными щеками! В этих лицах было что-то другое. Какой-то необъяснимый шарм, уникальность, утонченность...
Так, разглядывая народ и размышляя над тем, почему они тут все, собаки, такие интересные и красивые, мы доковыляли до нужного нам проспекта Куту зова. В самом начале проспекта, на клумбе, разделяющей дорогу, красовался заснеженный бюст.
– Ну, вот она, улица, – облегченно сказала я, кивая на Кутузова в снежной шапке.
Клаус достал карту и уставился в нее, изучая.
– Что видно? – поинтересовалась я.
– Нам в другой конец улица, – безразлично сообщил Клаус, сложил карту и сунул ее обратно в рюкзак. – Пойдемте.
Проспект Кутузова, однако, оказался просто очаровательным проспектом. Небольшие, очень аккуратные немецкие особняки с заснеженными крышами, огни новогодних гирлянд на окнах – все было похоже на какую-то старую добрую сказку.
От восхищения и поистине детского восторга я споткнулась и чуть было не упала. Клаус вовремя схватил меня под руку.
– Спасибо. – Я высвободила руку. – Обойдусь без помощи.
Почти в конце проспекта Клаус сказал:
– Нам в этот переулок.
Ясно. Значит, дом еще дальше... Сейчас переулок, потом, скажет, еще проулок, потом еще что- нибудь.
Но, свернув в переулок, мы прошли буквально метров двести, и Клаус остановился. Глаза у него опять стали влажными, как вчера. Глядя на заснеженный особняк неопределенного цвета, он тихо сказал:
– Вот он...
Я окинула дом взглядом. Как ни странно, именно этот особняк не отличался красотой и не казался сказочным. И гирлянд на окнах не было. Дом был давно не крашен – это бросалось в глаза. На окне первого этажа висела некрасивая тюлевая штора, которая к тому же была оторвана с одного конца. Мне показалось, что это кухня. На втором этаже одно окно было зашторено, а второе казалось таким грязным, что даже без шторы сквозь него вряд ли можно было что-то разглядеть.
– Вы уверены? – уточнила я.
– Абсолютно.
– Ну так пойдемте, что же вы стоите? – Я потянула Клауса за рукав. – Пойдемте постучим, представимся, объясним людям, что это дом вашего деда. Вы посмотрите дом и напишете в вашем дневнике, что ваш долг выполнен.
Но Клаус стоял не двигаясь. Потом крепко взял меня за руку и увлек за собой, в сторону от дома. Там стояла какая-то лавочка, и он буквально силой усадил меня в сугроб.
– Что такое? – возмутилась я.
– Слушайте меня внимательно. – Глаза Клауса вдруг заблестели, как у бешеной собаки, дыхание участилось. Он вцепился мне в плечи и тряханул пару раз. Я даже успела испугаться. – Слушайте, – повторил он, облизнув замерзшие губы. – Я вам сейчас все расскажу. Это – дом моего деда. Но мне не нужен дом.
– Вы что, чокнутый? – Я отстранилась от него и внимательно посмотрела в его горящие глаза. – А какого черта вам нужно?
– Там, в доме, в подвале, остался тайник...
То, что он поведал мне далее, было похоже на нечто из серии фантастики. Вернее, не фантастики, а приключенческой книжки. Из его отрывистого рассказа следовало, что в далеком сорок пятом году Красная
