Как не хранить! Не ты ли охранял Труды и дни того, кто в глубь веков проник, Кто лучше всех познал российский мой язык, Кто знал, что значит Русь и русский идеал.
III
Не тем ли, русские, мы славны и горды, Что с честью выплыли из гибельных веков, Что Русь избавили от варварских оков Гостей непрошеных из Золотой Орды. Татары! Горе нам! И села вмиг пусты, И с воплем Русь бежит в заволжские леса, И за селом село горит, и небеса С землей сливаются в кровавые мосты. Теперь смотрю кругом с саратовской горы И вижу: там вдали рассыпался Увек Равниною степной. На ней в татарский век Сурово высились ордынские шатры. А ближе – вот она, широкой полосой Царица русских рек теряется меж гор. Не ты ли, матушка, и счастье, и раздор Вселяла много раз в стране моей родной! Не по тебе ль ходил отважный атаман На челнах расписных. Не ты ль хранишь утес, Где он, разбойничьих и страшных полон грез, Готовил вольности несчастливый обман. Но все же ты теперь свободную волну Победно мчишь чрез Русь и русским городам, Покорным, как и ты, мятежности годам, По-прежнему даришь несметную казну. И я помчусь, как ты, свободная река, Когда моя душа с душой слилась другой. И снова зазвенят под расписной дугой Все колокольчики под песню ямщика. Нам замелькают вновь златистые поля, Тысячеверстные, открытые ветрам, И сладкой свежестью упьемся по утрам, Когда росой лугов нас окропит земля. Нам позабыть ли вас, о Волга, Жигули! Вы снова верой в Русь наш воскресили дух. И шума вашего так жаждать будет слух, Когда мы будем жить вдвоем от вас вдали. 22 июля / 4 августа 1923 Саратов. Волга
* * *
<Д.Н. Марковичу>
Ты слышишь Лермонтовской грусти чарованье, Нездешних песен благостный порыв, И чувств нечеловеческий надрыв, И на небесную обитель упованье? Мятежным Демоном таинственно томим, Он в горы уходил, чтобы молиться звездам, И там слетал к нему Хранитель-Херувим, Когда, измученный, он приближался к безднам… Ты слышишь Пушкинской гармонии волненье, И Музы царственной волшебную свирель, И мирных струн классическую трель,
