переселяют души, – сказал Альберт, набравшись храбрости, и напрягся, увидев, как изменилось лицо аббата. Историк тут же добавил: – Меня интересуют слегка вогнутые по краям зеркала.
В комнате повисло молчание, и по лицу аббата Альберт видел, что тот уже пожалел, что пришел в эту келью. Но, овладев собой, настоятель произнес:
– Какая опасная тема… Не знаю, представляете ли вы всю опасность вашего вопроса. Я бы подумал, что Святая Инквизиция хочет загнать меня в угол, прослышав о моих опытах и разглядев в них происки нечистого. Однако я чувствую, что вы искренни. Следовательно, опасность грозит не мне, а вам.
– Я полностью осознаю важность вопроса, святой отец. Расскажите мне об этом.
– Хорошо. Но я расскажу лишь то, что читал, потому что сам таких опытов, хвала Всевышнему, не делал.
– Буду признателен, если вы расскажете.
– Дело в том, что через эти зеркала – а их было сделано лишь несколько штук проклятым мастером – могут приходить в наш мир демоны. Они вселяются в обычного человека, случайно или намеренно оказавшегося рядом с проклятым зеркалом, и живут в его теле, как в своем, творя бесчинства до тех пор, пока тело это не будет предано огню.
Историк понял, что под «демоном» аббат имеет в виду человека из будущего, а иначе говоря, Альберта или Николаса.
– А можно изгнать демона обратно в его мир? Не сжигая тело? Чтобы демон вернулся в свой мир, а душа человека обратно в тело?
Аббат стал задумчиво ходить по комнате, а затем, скорбно покачав головой, сказал:
– Написано было, что можно, только… не происки ли это демона, который не хочет, чтобы его убивали? Не лучше ли сжечь оскверненное тело вместе с демоном? А Господь уж приберет христианскую душу.
– Может быть и лучше. И все же. Можно просто изгнать демона? – не отставал Альберт.
– Нужен особый ритуал изгнания. Но я его не читал целиком, хотя в трактате он был подробно расписан. Я пропустил это место, дабы не запачкать душу мерзостью, потому что написавший трактат был явно на стороне сатаны. Запомнил лишь начало. Чтобы в человека вернулась душа, демон должен захотеть его покинуть. Но этого мало. Демон должен отыскать еще одного демона, в другом несчастном человеке. И оба демона должны быть рядом с зеркалом во время ритуала. Нужна сила их двух. Но покинет наш мир только один демон, и душа вернется только в одно тело. Тот же демон, который останется в нашем мире, уже не способен будет покинуть украденное тело.
– Получается, что один из двух бесов обречен? – спросил Альберт, холодея.
– Обречен быть в захваченном теле, пока живо тело. Со смертью тела он умрет. В преисподнюю же, где демоны живут вечно, ему не вернуться никогда.
Слово 'никогда' эхом отразилось в голове Альберта, и он отвернулся, как слепой нашарил рукой кувшин и сделал несколько глотков вина.
«Преисподняя, стало быть – мое время»
– А вы не помните, как… определить того человека, которого демон покинет во время ритуала? – спросил историк, несколько раз глубоко вздохнув.
Аббат задумался. Он уже стоял у двери, видимо, рассчитывая, что встреча подошла к концу.
– Покинет человека тот демон, который первым вглядится в зеркало после заклинания. Он уйдет в туманную глубину, а плененная христианская душа из глубины выйдет. Второй одержимый должен быть рядом, но в нем, как я уже сказал, демон останется навсегда, потеряв связь с загробным миром. Поэтому второго одержимого после ритуала надо сжечь в любом случае.
– А если…
– Я и так сказал больше, чем следовало. Нельзя осквернять стены монастыря такими речами. Я покидаю вас, а вы рано утром покинете аббатство и забудете, где оно находится.
Когда аббат, не попрощавшись, ушел, Альберт упал ничком на кровать и долго лежал так, не в силах собраться с мыслями. Было понятно, что все его пребывание в прошлом не что иное, как обман, что его используют, и уже понятно, в чем будет заключаться финальный акт такого обмана. Даже не хотелось уже распутывать цепочку странностей, цепочку дней, проведенных в Курсийоне.
'Как хорошо, что я не отправился прямо в замок, а заехал в этот монастырь, – думал Альберт. – Теперь я хотя бы предупрежден об опасности. Но что толку, если манускрипт в руках у владельца замка, у этого Николаса, и у него же зеркало. И у него скоро буду я, чтобы этот мерзавец смог переместиться. Конечно, я могу не ехать в замок, но что толку, ведь я все равно тогда останусь в средневековье. Значит, надо перехитрить Николаса. Ни в коем случае нельзя показать, что я все знаю. Надо сделать вид, что я простодушен и полностью вверяю ему свою судьбу. И тогда, возможно, в самый последний момент удастся что-то сделать, чтобы поменяться с ним ролями. Но надо быть очень внимательным и осторожным, потому что я еще много не знаю, нюансы скрыты от меня, а разговор с аббатом лишь пролил толику света на ситуацию, над которой у меня нет контроля'.
6
Утром Альберт был бледен и серьезен. Он понятия не имел, как теперь себя вести, но главным было узнать как можно больше, а показать как можно меньше. Надо выяснить у Крушаля тонкости ритуала якобы для того, чтобы успеть подготовиться. Он вышел на открытую круглую площадку за старым крылом, где накрывала завтрак Ивет, и стал смотреть вниз со стены в лес.
– А, вы уже тут… – услышал Альберт обрадованный голос агента по торговле исторической недвижимостью. – Как спалось в монастыре? Не жалеете, что потеряли день?
– Лучше потерять день, чем голову, – ответил Альберт, вложив в ответ все оставшееся добродушие. – Я уже имел опыт встречи с разбойниками и скажу вам, что в келье монастыря все-таки лучше, чем ночью на большой дороге. А вы мне скажите, как самочувствие Николаса? Может, вы дадите с ним поговорить хотя бы по телефону?
– К сожалению, никак нельзя, – огорченно развел руками Крушаль.
– Но вы-то с ним говорите, и ничего. А мне, между прочим, поговорить с ним еще важнее.
– А о чем вы хотите поговорить? – поинтересовался Крушаль с независимым видом. – Все, что надо, я вам скажу сам.
– Например, мне любопытны тонкости ритуала. Все-таки необходимо подготовиться. Я не люблю спонтанность. Только не надо говорить, что я все узнаю в свое время.
Крушаль, который именно это, по-видимому, и хотел сказать, сжал губы.
– Тонкости ритуала? – после паузы переспросил агент. – Я постараюсь спросить у Николаса и сообщу вам ответ еще до вечера.
Альберт заметил, что Крушаль всегда внимательно следит за реакцией на свои слова. И это было понятно, ведь лжецу всегда интересно, верит ли ему собеседник. А еще те, кому есть, что скрывать, частенько повторяют вопрос перед тем, как дать на него ответ. Это необходимо для выигрыша времени при обдумывании обмана. Но Альберт и так знал, что Крушаль врет и в целом, и в мелочах, и необходимости лишний раз убеждаться в этом не было. Уж не говоря о том, как важно было теперь, чтобы агент знал, что ему верят полностью и безоговорочно.
Подошел Филипп, и Альберт с мрачным удовлетворением заметил, что вся команда заговорщиков в сборе, за исключением Николаса, которого при неудачном стечении обстоятельств в современном обличии он не увидит никогда. Хотя если судить по той фотографии, найденной в папке Крушаля, то…
– Доброе утро! – протянул руку управляющий. – Честно говоря, мне вас даже немного жалко. Вид у вас неважный. Работа с прошлым так утомительна?
– Есть немного… – Альберт пожал руку и даже нашел в себе силы дружелюбно улыбнуться, чтобы компенсировать злой блеск глаз. – А вы хорошо выглядите. Видимо, выздоровление Николаса идет и вам на пользу.
Управляющий явно смутился. Альберт пристально вглядывался в лица своих оппонентов и размышлял, что же он сказал такого, что вызвало смущение Филиппа. Но додумать мысль не дал Крушаль.
– Простите, Альберт, что я не говорил вам раньше… считал излишним, но, конечно, Филипп в курсе
