Филипп недовольно нахмурился и сказал уже спокойнее:
– Бросьте! Впрочем, не знаю, может, и никакого. Но Крушаль у себя, если вам интересно.
– Если он разыскивает меня в своей комнате, значит, мне надо попасться ему на глаза, – благодушно пошутил Альберт и, неспешно поднявшись по ступенькам, открыл застекленную дверь.
В новом крыле царил свет и воздух, не надо было пригибать голову, проходя в дверной проем, а лестница, которая вела на второй этаж, не была утомительно крутой. Но Альберт не спешил наверх: пользуясь случаем, он захотел осмотреть первый этаж.
Гостиная скорее понравилась: Альберту вообще нравились насыщенные голубые тона, а старинная мебель с обилием позолоты, расставленная гармонично, не давила. Вот только на диваны было страшно садиться: казалось, вот-вот лопнет старая обивка.
В соседней комнате, которая напоминала бы библиотеку, если бы в шкафах было больше книг, перед высоким окном стоял лакированный письменный стол, абсолютно пустой, и маленький неудобный стул. Однако с этого места открывался потрясающий вид на далекий холм, деревню под ним, лазурное небо с белыми облаками, а тяжелые качающиеся кроны высоких деревьев в низине делали картину чуть размытой. Казалось, что смотришь на пейзаж с борта корабля.
Сразу возникали мысли, как чудесно работалось бы за таким столом, особенно, если заменить стул. Но Альберт не обманулся: ему лучше работалось, когда окна перед ним не было вообще, а тем более окна с такой заманчивой картиной. Трудно усидеть за столом с таким видом. Обидно сидеть за столом с таким видом. Во всяком случае, Альберту гораздо лучше работалось бы с видом на помойку, главное, чтобы существовала надежда заработать деньги на вид с холмами. Возможно, хозяина замка тоже отвлекал роскошный вид, потому что стол пустовал, а для занятий алхимией было выбрано самое мрачное место в замке.
Поднявшись на второй этаж, Альберт постучался, и за дверью послышались шаги. Дважды клацнул проворачиваемый замок, Крушаль открыл дверь и молча сделал приглашающий жест рукой.
– Я хотел поговорить, Альберт, и вот о чем… Скажите, вы сейчас где в прошлом?
– Под Туром. Хотели в самом городе переночевать, да не успели.
– Прекрасно. Полагаю, на следующий день, то есть завтра, вы будете в Курсийоне?
– Скорее, послезавтра. Завтра вечером мне надо посетить один монастырь.
– Перестаньте, Альберт! Я ведь не сказал главного – Николас пришел в себя!
– Он жив в прошлом? Он нашел манускрипт? – в свою очередь заволновался Альберт.
– В том то и дело, что нашел и привез! В манускрипте есть ответ, как вернуться. Там описание ритуала и заклинание. И Николас ждет вас в средневековье, в Курсийоне, чтобы вместе вернуться в настоящее. Сами посудите, если он воспользуется заклинанием самостоятельно, то потом некому будет помочь вам.
– Но он мог бы и подождать один день… Или потом рассказать мне суть ритуала. Я с удовольствием подъеду к нему в больницу.
– Но кто же вас впустит в замок, если Николас окончательно перейдет в настоящее? Вас встретит Жан де Бертье, настоящий владелец тела и замка. Конечно, в случае, если из небытия вернется душа прежнего хозяина…
– Тогда я пройду тайным ходом и найду Ришо. Но, как мне кажется, Николас может подождать один день. Уж в собственном замке-то ему ничего не грозит.
– Не знаю… Не все так просто.
– И зеркало понадобится? – Альберт попытался перевести разговор ближе к ритуалу переселения.
– Да, зеркало нужно. И будет особая процедура. Николас готов провести ее сначала для вас, а потом для себя.
– Ну хорошо… Я постараюсь прибыть в Курсийон как можно быстрее. Но так или иначе мне нужно два дня. Учитывая перипетии средневековой дороги, мне лучше заночевать по пути в монастыре, чем, рискуя загнать коня, пытаться добраться до замка в ночи.
– Согласен, безопасностью пренебрегать нельзя, тут я спорить не буду, – кивнул головой Крушаль, хотя глаза его оставались недовольными. Но он быстро взял себя в руки и продолжил уже прочувственно: – Даже не верится, что ваша эпопея, Альберт, наконец-то приближается к концу. Не скрою, я не очень-то верил в возвращение Николаса и полагал, что искать манускрипт придется вам.
– А выяснили, с чем была связана его кома? Он в прошлом здоров?
Крушаль озабоченно потер пальцами щетину на подбородке и повернулся к окну.
– Об этом мы еще не говорили… Сами понимаете, врачи пока не разрешают долго находиться у постели больного. Он рассказал мне лишь самое важное.
– А что вы рассказали ему обо мне? – спросил Альберт. – Он удивился?
– Я рассказал все в общих чертах. Он очень обрадовался, что вы живы. Он уже общался с Ришо, и тот рассказал о ваших первых шагах в прошлом.
У Крушаля зазвонил телефон, он взглянул на экран и, не торопясь отвечать, сказал:
– Встретимся за ужином, Альберт.
Телефон все еще звонил, когда историк закрыл за собой дверь. До семи, до встречи в гостинице, была еще уйма времени, и Альберт провел его с книгами на лужайке, благо погода позволяла. После разговора с Крушалем стало спокойнее, даже образ Бланки перестал тревожить, и в полудреме, собирая сонными глазами разбегающиеся строчки, он провалялся до пяти часов. Потом, решив, что с Жан-Пьером лучше будет посидеть в каком-нибудь ресторанчике, Альберт загодя отправился в комнату и переоделся. Хотелось выглядеть хорошо хотя бы для собственной уверенности.
В Шато-дю-Луар, по обыкновению малолюдном, все лавки и магазинчики в это время были открыты. Альберт отпустил такси возле 'Обители', но заходить внутрь гостиницы не спешил, так как приехал на четверть часа раньше. Чтобы быть пунктуальным, он послонялся по улицам, заглянул в книжную лавку и полистал журналы с видами замков. Но вот часы на ратуше пробили семь, и Альберт вошел в маленький холл.
Было пусто, Альберт позвонил в звонок на стойке, и вскоре появилась небольшого роста невзрачная девушка с заспанными глазами.
– Добрый вечер, мне нужен Жан-Пьер, который поселился у вас вчера вечером. Можно позвонить ему в номер?
– Простите, но никакой Жан-Пьер к нам вчера не заселялся.
– Я не знаю его фамилии, но…
– Дело в том, что к нам вчера вообще никто не заселялся. Я вчера дежурила, поэтому знаю.
– Никто? – растерянно переспросил Альберт.
– Никто.
Историк вышел из гостиницы, постоял немного в раздумьях, взглянул еще раз на вывеску и вернулся обратно.
– Простите, пожалуйста, а вы не вызовите мне такси? – попросил он.
– Сейчас вызову.
– Спасибо. А больше гостиниц с похожим названием у вас нет?
– В этом городке есть еще небольшой отель 'Коннетабль'.
Альберт дождался такси, заехал на всякий случай и в 'Коннетабль', но и там про Жан-Пьера не слышали. А накануне вечером останавливалась только пожилая пара, проездом, но они уже уехали.
Когда Альберт заходил на кухню, Крушаль через двор шел в свое крыло. Видимо, он что-то забыл в машине.
– Альберт! – окликнул агент. – Я обратил внимание, что вы все-время говорите 'мы'. А с кем вы теперь путешествуете? Сначала были англичане, потом монахи, а теперь кто?
– А теперь циркачи, – грустно ответил Альберт.
Лицо Крушаля медленно расплылось в улыбке, словно он услышал забавную, трогательную, но очень наивную фразу ребенка.
– Вот уж от них бы я советовал держаться подальше. В целях безопасности. Это сейчас актеры в почете. В гораздо большем почете, чем военные и политики. А тогда были изгоями. И если вы еще в этом
