Девицы равнодушно смотрели на Борьку.
— Феликс? — спросил он, холодея.
— Да, Феликс. Ну, прощай. — Мужик врубил скорость, и могучий «Меркюри» унес девиц и музыку.
Борька остался сидеть, опустив голову. Значит, уломал-таки Феликс мать подать на розыск. Летят сейчас по телефонным проводам вдоль всей Большой Оби номер лодки и Борькины приметы: лопоухий, росту среднего, вида неказистого.
Видно, открытка на машину пришла.
Было самое рабочее время, но весь стройотряд собрался вокруг обеденного стола, смотрели молча, как Борька вытаскивает лодку на берег.
— Трудовой привет! — неуверенно сказал Борька, подходя ближе.
Никто не ответил. Навстречу ему шагал от палатки мятый, мрачный Степан с рюкзаком на плече.
— Счастливо оставаться, цуцики! — крикнул он, — Герои перестройки!
— Слушай, вали отсюда, пока я… — рванулся к нему Витя.
— Это тоже прошу занести в протокол, — насмешливо сказал Степан. — Угроза физического насилия… Поехали! — на ходу кивнул он Борьке, забросил рюкзак в лодку и уселся сам.
— А ты, приятель… — подошел к Борьке командир. — Мы же с тобой как с человеком!.. В общем, чья водка, где были, что делали — я разбираться не буду. Так что будь здоров. Спасибо за веселую ночку…
— Да уж, обхохочешься, — буркнул Витя, трогая припухшую скулу.
— И дружка своего до города подкинешь, — сказал командир.
Борька ни жив ни мертв смотрел на ребят. Те неловко отводили глаза.
— Как же так, ребята, — робко сказал Сан Саныч. — Работал же человек… Бензина сколько пожег… Давайте… — он первый вытащил пятерку и пошел, собирая деньги.
Борька посмотрел на Алену. Она стояла, опустив голову, нервно теребила цепочку на шее. Цепочка вдруг лопнула, она попыталась поймать на лету, присела, поднимая с земли. Волосы закрыли лицо.
— Вот, — Сан Саныч протянул Борьке деньги.
Борька глянул на него, на пачку мятых бумажек. Повернулся и на деревянных ногах пошел к лодке.
Борька правил по Оби вслепую, не видя пути из-за жгучих слез. Он сжимал губы, зажмуривал глаза, а слезы сами собой выкатывались из-под ресниц, ползли по чумазым щекам.
— Водочки бы, — сказал Степан. — Не осталось чуток? — Он заглянул в бардачок. — Первым делом в кабак завалюсь… М-м… — мечтательно прикрыл он глаза. — На белой скатерке… Упьюсь до поросячьего визга, теперь никто не запретит… Пойдем в кабак. Абориген. Мы вроде товарищи по несчастью. Ну, чего слюни-то распустил?
— У меня ж не осталось никого, кроме вас. Я ж уйти с вами хотел, уехать…
— Куда? — разозлился Степан. — Это они здесь с тобой вошкались — Боренька бедненький, Боренька кормилец! А уедут — кто про тебя вспомнит, кто с тобой возиться станет! Кому ты нужен в Москве? Там никто никому не нужен!
Степан угодил по больному. Хоть и не думал Борька об этом, старался не думать: в прошлом отряде тоже души не чаяли, обнимались на прощание, обещались писать, к себе звали, увезли полные рюкзаки рыбы — и как в воду. Борька три письма сочинил — ни ответа, ни привета.
— А-а! — Степан махнул рукой, — Что тебе, дураку!.. А я, считай, из комсомола — на фиг, из универа — на фиг, из Москвы — на фиг. Все козе под хвост… Одна радость — хоть раз в жизни сказал, что хотел. Жаль, до него не добрался, холуи его прикрыли… Не уеду из Москвы, пока не встречу. Ух, бить буду, бить, бить!.. Собрание устроили, — Степан зло засмеялся, мотая головой. — Это они любят: сидят, кайф ловят, решение принимают… И эта б… тут же, голосует. Полгода ко мне в общагу бегала. Теперь про романтику поет, на звезды смотрит. А как ночь, к нему в палатку скребется. А он, телок, еще не понял, что у этой девочки зубки-то волчьи. Уж она своего не упустит, она его в постель уложит, вместе с папой — генералом, и с дачей в Малаховке, и с черной «Волгой»…
— Это ты про кого? — ошеломленно спросил Борька.
— Про кого? Да про Ленку, любовь твою неземную. Это же сдохнуть — не встать, как ты на нее пялился. Нашел святую деву…
Борька подошел к берегу, заглушил движок, встал.
— Вылазь.
— Чего ты? — удивился Степан.
— Вылазь, говорю. Пешком дойдешь.
— Да ты что, Абориген. — Степан тоже встал. — Умом, что ли, повредился? Я ж тебя самого… — Он шагнул к Борьке. Тот наступил на борт, качнул лодку — Степан взмахнул руками и рухнул в воду. Борька выбросил следом его рюкзак и рванул стартер.
— Борька, куда ты? — закричал Степан, стоя по пояс в воде, вслед удаляющейся моторке, — Борька! Куда-а?!
«Куда-а!» — подхватил эхом лес.
«Куда-а-а!» — полетело от яра.
Борька, застопорив ход, смотрел вперед. От Подковы, кренясь, шли навстречу яхты. Заботливо кружился около них тренерский «Нептун». Скользили мимо моторки, катера, обласки. Натужно тянули и толкали караваны барж буксиры. Шли сухогрузы, танкеры, «Кометы». Над портом деловито вращали стрелами краны.
Борька круто развернулся и пошел от города — дальше, дальше. Куда? Все одно куда. Вон сколько народу по обоим берегам Большой Оби: строят, валят лес, сосут нефть. Не может человек пропасть среди людей. Пусть недоучка, пусть без документов — но человек же! А человек должен быть кому-то нужен.
Коротков Юрий Марксович родился в 1955 году. Вырос на Крайнем Севере, на реке Печоре. Окончил Литературный институт имени Горького и Высшие курсы сценаристов и режиссеров кино. Автор пяти книг, его повести и рассказы печатались в журналах «Юность», «Литературная учеба», «Парус», «Костер», «Искусство кино». По сценариям Ю. Короткова сняты кинофильмы «Абориген», «Публикация», «Авария — дочь мента», «Затерянный в Сибири» и другие. Работает с кинофирмами США, Англии и Австралии. В 1991 году дебютирует как режиссер-постановщик фильмом «Виллиса» по своей одноименной повести. Живет в Москве.
Примечания
1
Дощатый настил на дне лодки.
2
Носовая часть судна.
