и думал о калориях, сокращениях мышц, положении позвоночника.
И я решил забыть о правилах. Теперь мы снова ходим с палками, чтобы наслаждаться природой, испытывать радость от легкости и подвижности тела и согласованности всех его членов. А если я захочу заняться гимнастикой вместо «медитации в движении», я обращусь в соответствующую школу. Пока я доволен той «северной ходьбой», к которой привык — произвольной, без напряжения. И меня совсем не смущает то, что при этом я не теряю на сорок шесть процентов больше калорий.
Не знаю, откуда у людей эта мания придумывать для всего правила?
Бутерброд, упавший маслом вверх
Люди склонны верить в известный «закон Мерфи»: что бы мы ни делали, все равно получится плохо. Жан-Клод Карьер рассказывает по этому поводу интересную историю.
Некий крестьянин завтракал себе, ни о чем не думая. И вдруг кусок хлеба, который он только что намазал маслом, упал на пол.
Каково же было его удивление, когда он увидел, что бутерброд лежит маслом вверх! Крестьянин подумал, что стал свидетелем чуда, и тут же поспешил сообщить о нем своим друзьям. Они тоже удивились, так как знали, что бутерброд всегда падает маслом вниз, пачкая пол.
— Может, ты святой, получивший знак от Бога, — предположил один из них.
Новость быстро облетела маленькое селение, и все оживленно обсуждали происшествие: каким образом этот бутерброд, вопреки установленному правилу, упал маслом вверх? Поскольку никто не знал ответа, решили обратиться за помощью к Учителю, жившему неподалеку.
Учитель всю ночь провел в молитвах и раздумьях и просил Господа внушить ему ответ. На следующее утро охваченные нетерпением жители селения услышали от него:
— Все очень просто. На самом деле бутерброд упал, как положено. Эго масло было намазано не с той стороны.
О книгах и библиотеках
На прошлой неделе я рассказывал о своей привычке делать пометки на полях книг. Вообще-то книг у меня немного: с некоторых пор я стараюсь во всем следовать принципу: максимум качества при минимальном количестве. Это не значит, что я избрал аскетический образ жизни. Совсем наоборот: чем большим числом предметов мы обладаем, тем меньше имеем свободы. Некоторые из моих приятелей (и приятельниц) жалуются, что из-за слишком большого гардероба теряют массу времени на то, чтобы выбрать подходящую одежду. Я же, оставив только вещи «на все случаи жизни», никогда не испытываю такого затруднения.
Но не о моде речь, а о книгах. Отбирая самое необходимое, я решил оставить в своей библиотеке не больше четырехсот книг: одни — из сентиментальных соображений, а другие — потому что часто перечитываю их. Много было причин принять такое решение; одна из них — грусть, которую я испытываю, видя, как заботливо собиравшаяся в течение всей жизни библиотека продается наследниками чуть ли не на вес, с полным равнодушием. Другой резон был такой: а зачем, собственно, держать все эти тома дома? Чтобы украсить ими стены? Книги, купленные мною, принесут намного больше пользы, если будут храниться в публичной библиотеке.
Когда-то нужно было иметь книги под рукой, чтобы навести справку. Но сейчас достаточно включить компьютер, напечатать в окошке ключевое слово для поиска, и на экране тут же появится вся необходимая информация. Интернет — самая большая библиотека и мире.
Я, конечно, продолжаю покупать книги — никакими электронными средствами полностью их не заменишь. Но как только дочитываю книгу, отправляю ее в странствие: дарю кому-нибудь или передаю в публичную библиотеку. И дело не в моей озабоченности проблемой сохранности лесов и не в щедрости: я просто считаю, что каждая книга должна проделать собственный путь, а не пылиться на полке.
Будучи писателем и живя на гонорары, я рискую навредить самому себе: ведь чем больше моих книг будет продано, тем больше денег я получу. Как бы там ни было, я не могу быть нечестным по отношению к своим читателям, особенно из тех стран, где правительственные программы поддержки библиотек не учитывают основного критерия справедливого отбора книг: удовольствие от чтения при высоком качестве произведения.
Поэтому пускай наши книги все-таки странствуют, переходят из рук в руки, заставляют лучиться удовольствием глаза людей. Когда я пишу эту заметку, мне смутно припоминаются строки из стихотворения Хорхе Луиса Борхеса о книгах, которым никогда не суждено быть раскрытыми.
Знаете ли вы, где я сейчас нахожусь? В маленьком городке в Пиренеях, во Франции, в кафе с кондиционером, где спрятался от нестерпимого зноя. Полное собрание сочинений Борхеса есть у меня дома, за несколько километров от кафе. Борхес — это писатель, которого я постоянно перечитываю. Но давайте проведем эксперимент.
Перехожу на противоположную сторону улицы. Через пять минут ходьбы оказываюсь в другом кафе, в котором установлены компьютеры (это заведение, известное под симпатичным и неоднозначным названием «Киберкафе»). Приветствую хозяина, прошу стакан ледяной минеральной воды, открываю поисковую программу и набираю на клавиатуре несколько слов из единственной строки, которую хорошо помню, а также имя автора. Не проходит и двух минут, как на экране появляется полный текст:
На самом деле, мне кажется, что многие из подаренных мною книг я больше никогда не открыл бы, потому что и так не успеваю читать то новое и интересное, что издается, — а я обожаю читать. Я радуюсь за тех, кто собирает библиотеки; обычно первое знакомство ребенка с книгой происходит благодаря любопытству, пробуждаемому в нем томами в переплетах, с рисунками и буквами. Но не меньше я радуюсь, когда во время встреч с читателями у меня просят поставить автограф на читаном-перечитаном экземпляре, десятки раз передававшемся из рук в руки: эта книга странствовала так же, как странствовала мысль автора, когда он писал ее.
Прага, 1981 год
Однажды, зимой 1981 года, мы гуляли с женой по улицам Праги и увидели паренька, рисующего дома с натуры.
Хотя я ужасно не люблю во время путешествия возить за собой лишние вещи (а впереди у нас было еще много городов), один из рисунков мне так понравился, что я все-таки решил купить его.
Когда я протянул деньги, то заметил, что паренек был без перчаток, а между тем на улице было минус пять градусов.
«Почему ты не носишь перчаток?» — спросил я.
«Потому что мне неудобно в них держать карандаш». И он стал рассказывать мне, что обожает
