Подошёл старший во всей «маячной» компании — Слон. Взъерошил пятерней кудлатую голову Икиры, положил ему растопыренные ладони на коричневые плечи. Икира улыбнулся, запрокинул лицо, теменем прижался к обтянутой тельняшкой груди Слона. Слон стал слушать Славкин рассказ и вникать в события. Все, наконец, повернулись к нему: что скажет самый авторитетный и рассудительный из собравшихся?
Слон сказал:
— Ну, дела в таверне «Рыжий кит»… Славка, ты отдай ему джольчик-то… А ты, Померанец, больше так не мудри. Джольчики вранья не любят, понимать надо…
— Я не… то есть да… то есть не буду… — Кранец запыхтел с облегчением.
Но Славка безжалостно сказала:
— Не отдам. Пусть сначала пойдёт к Лександре Панасьевне и попросит прощенья.
Это решение, однако, ни у кого не нашло понимания.
Даже круглая Галка Череда возразила подружке:
— Это же тебе не школа: «Марья Гавриловна, простите, я больше не буду на уроке хрюкать…».
А Слон рассудил:
— Ну, пойдёт, ну попросит… Простит она его сразу или сперва взгреет, какой толк? Посуду всё равно не вернёшь…
— Да соберу я ей другие банки, — надуто пообещал Кранец. — Только на двор не понесу, оставлю в мешке у калитки. А то опять за ухи… Или узнает меня, тётке Ганне настучит, а та опять же за ухи… Сил уже нету…
— А макитра? — Славка ехидно склонила голову к плечу. — Ты её что, по кусочкам склеишь? Или где- то украдёшь такую же?
— Дура… — сказал Кранец.
— Может, я и дура, а…
— Славка, уймись, — велел Слон. — Чего ты вертишься, как голой ж…й на муравейнике…
— Хулиган, — с достоинством заметила Славка.
Слон продолжал:
— У меня дома есть такая посудина, только гладкая. Вот если бы кто-то расписал…
— Мы распишем! — тут же взвились Пиксель и Топка. Они готовы были разрисовывать всё, что угодно: страницы в дневниках, асфальт на автостанции, побеленные заборы и воздушных змеев, которых запускали на склонах Фонарного холма. В школьном коридоре они расписали стену картинами подводного царства. Директор Юрий Юрьевич объявил им благодарность — за художественное мастерство — и поставил двойки по поведению — за то, что рисовали без спросу. Правда, назавтра двойки отменил…
— Мы ей таких петухов намалюем, хоть на выставку! — вертляво пообещал Пиксель.
— Ну и отбой авралу, — подвёл итог Слон. — Славка, отдай джольчика Померанцу.
Славка сердито сунула Кранцу пробку и вдруг повернулась к Марко.
— А ты…
— А что я? — сразу ощетинился Марко. Почуял, что Славке мало разборки с Кранцем, хочется чего-то ещё. — Я банок не бил и в сад не лазил… — Потом добавил игриво, чтобы задавить в себе шевельнувшуюся досаду: — И вообще я весь хороший… только голодный с самого утра…
Круглая Галка тут же передёрнула с бока на живот холщовую сумку с отпечатанным на ней фрегатом «Херсонес».
Она всегда ходила с этой торбочкой через плечо, потому что была вся из себя такая хозяйственная. Достала посыпанную сахарной пудрой плюшку:
— На…
Марко без церемоний вцепился в плюшку зубами. Она была немного чёрствая, но всё равно уж-жасно аппетитная…
— Галка, спасибо, а то чуть не помер… — И глянул на Славку: «А тебе-то чего от меня надо?»
Та опять наклонила к плечу голову, сквозь белобрысые прядки воткнула в Марко непонятные глаза. Кошачьи какие-то. Не поймёшь — то ли зелёные, то ли жёлтые, то ли табачного цвета… «До чего вредная…», — подумал Марко. Без особой, впрочем, сердитости.
Славка сладким голосом спросила:
— А почему ты, Маркуша, не принёс вчера на Камни книжку «Привидение в старой гавани»? Сам обещал, а сам…
На пустыре за домом Слона лежали несколько глыб ракушечника, это место и называлось «Камни». Здешняя компания иногда собиралась на Камнях, чтобы поболтать или почитать какую-нибудь книжку про всякие таинственные дела. Сейчас, когда почти не работали телевизоры, это случалось особенно часто.
— Я же сказал: принесу, если найду. А раз не нашёл… Евгения дала её кому-то в своём классе…
— Забыл, наверно, а теперь Евгения виновата, — непримиримо заявила Славка.
— Мирослава, чего ты вяжешься к человеку, — тормознул её Слон.
— Да… — Марко облизал с губ крошки от плюшки. — Ладно, я пошёл. Всем салют…
— Стой-замри! — вдруг велела Славка.
МАРКО РАССКАЗЫВАЕТ…
Марко замер на миг. Потом заулыбался:
— А вот фиг тебе. У меня джольчик…
— А вот и врёшь! Все знают, что старый джольчик ты посеял в столице. А новым не обзавёлся! — кошачьи глаза смотрели, как сквозь белую траву, будто из засады…
— А вот и обзавёлся! — Марко вытащил из кармана и положил на ладонь медаль с морским коньком. — Гляди!
Все опять вытянули шеи.
— Пфы! — моментально отозвалась Славка. — Это сувенирная бляшка из киоска!
— Сама пфы!.. Мне её один матрос подарил. За то, что я ему помог… в одном деле… — Марко понял, что чуть не разболтал секрет. Прикусил язык.
— Что за матрос? — тут же подпрыгнул любопытный Кудряш.
— В каком деле? — сунулся и осмелевший Кранец.
— Мало ли в каком… — помрачнел Марко. — Это наши дела, не для всякого…
— Контрабанду, что ли, помогал переправить? — хмыкнул Слон.
Пришлось объяснить:
— Никакую не контрабанду, а письмо… Он сам не мог, потому что… очень торопился. Вот я и отнёс на почту. Это его матери, чтобы не волновалась… Если не верите, спросите у тёти Тамары…
Кажется, ему поверили. Но Славка тут же сказала:
— Ха, отнёс письмо? Подумаешь, геройство! И за это — джольчик?!
Отступать было некуда.
— Смотря как отнести! Пришлось лезть по обрывам. Больше мили… А почему, не скажу. Так было надо.
То, что «пришлось лезть» из-за собственной дурости, Марко объяснять не стал. Пусть гадают, какая была причина.
Слон прошёлся по Марко глазами (по мятой рубахе, по царапинам и коленям со следами ракушечной пыли) и заметил:
— Похоже, что правда… А давно это было?
— Только что! Ну, с час назад…
У Слона подпрыгнули белёсые брови, а Славка торжествующе завопила:
— Ух и врёшь! В это время по обрывам с крейсера из пушек палили! Сам знаешь! Сунуться было нельзя нисколечко! А кто сунулся, тот бы помер с перепуга!
Марко всех обвёл взглядом. Теперь, кажется, не верил никто. И, стараясь говорить невозмутимо, он
