снова выйдет замуж. Правда, случиться это должно, по мнению дочери, еще очень и очень нескоро. Однако последующие события показали, как она ошибалась. Как-то осенним вечером, когда Наташа готовилась к предстоящей контрольной, на пороге их квартиры появился Владимир Николаевич Синеухов в мокром от дождя пальто. В одной руке у него был большой чемодан, а в другой — аккуратно связанные стопки книг по геологии. Он был старинным другом их семьи, и Наташин отец считал его своим приятелем. Надо сказать, что Владимир Николаевич проявлял на протяжении всего их знакомства повышенный интерес к Татьяне Петровне. Иногда дарил ей цветы, что служило поводом для незлых насмешек Владимира Семеновича. И вот теперь…
Наташа необыкновенно сильно переживала этот чуждый ее пониманию союз. Проводя параллели между отцом и отчимом, она видела, насколько разные они люди — интеллигентный отец и не отягощенный лишней воспитанностью отчим. Но особенно неприятно ей было, что имя отчима было такое же, как и имя ее отца — Владимир. Часто, когда мать обращалась к нему по имени, девушка непроизвольно вздрагивала, в глазах ее появлялось сильное душевное страдание, придававшее ее глазам какое-то совсем недетское выражение. Пройдут годы, но в глазах ее так и останутся отголоски прошлых переживаний…
Бабушка утешала внучку, стараясь по-женски оправдать мать, еще вполне молодую женщину, имеющую право на личную жизнь.
— Пойми, детка, — говорила она, — если маме будет хорошо, то и нам с тобой будет хорошо.
— Я понимаю… — отвечала ей Наташа, но это было неправдой — ничего она тогда не понимала.
Самая близкая мамина подруга Майя Павловна, тоже геолог, пыталась помочь Наташе приспособиться к новой, непростой для девочки ситуации. Майя знала Наташу с рождения, была ее крестной и любила, как свою дочь. Своих детей у нее не было.
Прошло три года, полных переживаний, естественных для подростков, когда кто-то из родителей снова женится или выходит замуж. Наташа, конечно, не забыла отца, была верна его памяти, но все же со временем примирилась с новым замужеством матери. Понемногу оттаяла и, сидя вечерами на кухне за совместным ужином, уже не напоминала колючего ежа, а от души смеялась шуткам отчима и принимала участие в обсуждениях общих семейных дел. К ней снова вернулось чувство юмора. Надо сказать, что отчим увлекался рисованием, и Наташа не могла сдержать саркастической улыбки, когда мать просила домашних сделать телевизор потише, благоговейно говоря:
— Тише! Володя работает…
Маленькие картинки, напоминающие робкие наброски ребенка, она потом в рамочках развешивала по стенам.
Единственным человеком, который сразу понял Наташино состояние, была ее подруга Юля. Именно ей Наташа могла рассказать обо всем, что творилось в ее душе, ничего при этом не утаивая и не опасаясь быть неверно понятой. Вообще, между ними существовало такое взаимопонимание, что порой слова им были вовсе не нужны. Зачастую им достаточно было одного взгляда, чтобы понять друг друга…
Незаметно пролетели школьные годы, и вот наступил выпускной вечер.
По Москве-реке, сверкая разноцветными огнями, медленно плыл теплоход. Стемнело. Из ярко освещенного салона доносились звуки популярной песенки. Кто-то танцевал в центре салона, а некоторые ребята, разбившись на группы, сидели за столиками. Разговоры шли о планах на будущее, о предстоящих экзаменах в институты.
Наташа и Юля не участвовали в общем веселье. Стоя на палубе, вдали от шума, они молча смотрели на темную воду.
— О чем думаешь? — спросила первой Наташа.
— Да так, ни о чем… — тихо ответила Юля. — Вот и школа позади…
— Да… Что-то нас ждет?
— Вот и я думаю: что теперь будет?
В голосе Юли слышались тревожные нотки, которые сразу же уловила Наташа.
— Ты что, Юленька, боишься чего-то?
— Не обращай внимания… Так, грустно что-то стало…
— Не грусти! Вот поступим, начнется другая жизнь, еще интересней, — Наташа постаралась убедить подругу.
— Не знаю, поступим ли?..
— И не думай даже — обязательно поступим! Ой, смотри! Шарик полетел!
Мимо них, едва не касаясь их голов, проплыл зеленый воздушный шар. Наташа потянулась за ним, пытаясь ухватить за нитку, но не успела — он успел подняться. Еще какое-то время шарик был виден, а потом совсем исчез, растворился в темном небе.
Вздохнув, подруги обнялись и снова молча стали смотреть на воду. Слышался только шум работающего двигателя, да иногда ветер доносил до них чей-то веселый смех. Даже потом, по прошествии не одного года, возвращаясь мысленно в то время, перед глазами у Наташи сразу же возникал и улетающий в темное ночное небо маленький воздушный шар, и освещенная огнями Москва-река…
Лето промелькнуло быстро. Подруги почти совсем не общались — не было времени. Каждая корпела над учебниками, готовясь к предстоящему. Наташа выбрала юридический вуз, а Юля нашла, что ей ближе история. Теперь их общение ограничивалось лишь телефонными звонками — на встречи не оставалось ни сил, ни времени.
И вот прошел первый студенческий год. Появилось много новых знакомых, но обе они остались верны своей школьной дружбе. Встречались подруги ежедневно, даже выходные стараясь проводить вместе. Обе были абсолютно уверены: что бы ни ждало их в новой, взрослой жизни, — они всегда будут рядом.
К сожалению, ничто хорошее в нашей жизни не вечно. Вскоре Юля вместе с родителями должна была покинуть Москву, да и Россию вообще. Семья переселилась на постоянное место жительства в Америку, где еще лет десять назад обосновались два родных брата ее отца.
Юля не сразу сообщила подруге о предстоящем отъезде — ждала подходящего момента. Объяснение было тяжелым для обеих. Наташа понимала, что расстается с Юлей надолго, а возможно, и навсегда. Однако она искренне пожелала родному человеку счастья.
В тот теплый сентябрьский день Юля в последний раз приехала к Наташе. Подруги вспоминали общих друзей, какие-то смешные моменты своей жизни, радости и огорчения…
— Я обязательно буду тебе звонить… — говорила Юля.
— А я буду ждать.
— Как только устроюсь, тут же вышлю тебе приглашение…
Стоя на балконе, Наташа с тоской смотрела вслед уходящей подруге, ставшей за эти годы не просто подругой, а сестрой. Уже давно Юля скрылась за поворотом, а Наташа все не уходила с балкона. А потом она долго плакала, уткнувшись в плечо матери. Татьяна Петровна утешала дочь как могла, говоря, что Юля будет приезжать в гости, да и сама Наташа сможет когда-то поехать в Америку. Так что встретятся они обязательно, в этом нет никаких сомнений. Но Наташа так не считала. Что-то внутри подсказывало ей — рассталась она с Юлей навсегда…
Первую и, пожалуй, единственную Наташину любовь звали Евгением. Он был сыном маминой приятельницы, тоже геолога по профессии, с которой они работали вместе после окончания института. Женя был старше Наташи лет на десять, и, хотя они были знакомы с детства, Наташа, повзрослев, как-то неожиданно для себя влюбилась в него. На тот момент Наташе было семнадцать лет — возраст, когда первая любовь прорастает в сердце, как молодая трава. Женя тогда уже преподавал в институте и был вполне взрослым, сформировавшимся молодым человеком.
Будучи достаточно опытным в общении с женским полом, он быстро угадал Наташино отношение. Он не был в состоянии ответить ей взаимностью, но тем не менее приложил немало стараний, чтобы не ранить чувств девушки. Эта первая любовь, хоть и без взаимности, оставит неизгладимый след в душе Наташи.
В возрасте девятнадцати лет Наташа потеряла мать. Все началось с мучительных головных болей. Состояние свое Татьяна Петровна объясняла приступами мигрени и не обращала внимания на настойчивые уговоры матери показаться врачу. Но во время очередного приступа боль была настолько сильной, что Татьяна Петровна попросила вызвать «скорую». Врачи предложили немедленную госпитализацию. Наташа помнила, как, собираясь в больницу, мать говорила какие-то смешные вещи, пытаясь подбодрить
