польскими офицерами. В Журналах Сталина это заседание с присутствием на нем Берии зафиксировано. Понятно отсутствие записи об этом важнейшем событии в «Личном дневнике» Берии: его публикатор все документы об этом походя называет фальшивками. А затем даже заставляет Берию в его дневнике возмущаться гитлеровской политической и идеологической провокацией. Похоже, — записывает якобы Берия в своем «Личном дневнике» о находке в Катыни трупов расстрелянных поляков, — это те поляки, которые разбежались от нас при оставлении Смоленска. Им надо было идти в тыл самостоятельно, а они остались у немцев. Что ж, свое они получили. Эта публика всегда заявляла, что лучше быть мертвым, чем красным»
Если бы я, как в том меня подозревает профессор Козлов, имел намерения «заставить» Л. П. Берию «возмущаться гитлеровской политической и идеологической «провокацией» в целях укрепления официальной советской версии, то такое возмущение можно было бы обставить и тоньше. Беда в том, что Берия выражал свои чувства и мысли без консультации с Кремлёвым, а при этом писал святую правду — основная часть польских офицеров была по убеждениям антисоветской.
Отвечая профессору Козлову, я уже писал о «катынском» аспекте проблемы, а сейчас несколько расширю его рассмотрение. Лишь несколько, а не полномасштабно — исключительно потому, что эта книга посвящена всё же не Катыни. К тому же «катынская» тема рассмотрена — подробно и объективно — уже не раз и многими.
Профессор Козлов, приводя мои слова о том, что польских военнопленных расстреляли не сотрудники НКВД в 1940 году по решению Политбюро, а немцы в 1941 году, чтобы обеспечить себе в удобный момент сильный пропагандистский рычаг для осложнения советско-польских отношений и дискредитации Советского Союза во внешнем мире, далее восклицает:
«Старая песня, комментировать которую нет смысла после многочисленных документальных публикаций по этому вопросу».
Но какие документальные публикации он имеет в виду? Документальных публикаций по «катынскому» вопросу имеется нынче немало, однако все документальные, а не
В частности, профессор Козлов не может не знать о материалах того «круглого стола» по Катыни, который проходил 19 апреля 2010 года в Государственной думе под председательством заслуженного юриста РФ, доктора юридических наук, профессора Виктора Ивановича Илюхина — ныне покойного.
Известного российского историка, члена-корреспондента Российской академии наук Владимира Петровича Козлова среди участников «круглого стола» не было. Однако среди них были, например, Юрий Николаевич Жуков — ведущий научный сотрудник Института истории РАН, Вячеслав Петрович Зимонин — доктор исторических наук, профессор, Валентин Александрович Сахаров, доктор исторических наук, профессор МГУ им. MB. Ломоносова, Виктор Михайлович Крук — генерал-майор юстиции, Сергей Иванович Габовский, полковник юстиции, сотрудник Главной военной прокуратуры в 1989–1997 годах, и ряд других, вполне профессионально компетентных и граждански ответственных общественных деятелей, в том числе известные и блестящие исследователи «катынской» темы писатели Юрий Мухин и Владислав Швед.
Материалы «круглого стола» были изданы в 2010 году вполне массовым тиражом как приложение к журналу «Политическое самообразование» под названием «Тайны Катынской трагедии». Там же были приведены примеры технологии фальсификации подписи Берии при «перестроечном» изготовлении «катынских» фальшивок.
Пытаясь «вскрыть» технологию якобы подлога Сергея Кремлёва, почтеннейший профессор Владимир Петрович Козлов, известный разоблачитель фальсификаций и подделок, не доказал ничего.
И я ещё раз предлагаю ему присоединиться к разоблачению явной «катынской» лжи — тут у него шансы на успех не то что высокие, а, вне сомнений, абсолютные.
Но будет ли заниматься этим официозный профессор Козлов?
Ведь публичное, на высшем государственном уровне, «признание» якобы советской «вины» за Катынь стало вначале одним из мощных факторов разрушения СССР и лагеря социализма, а сегодня сильно дискредитирует Россию.
Наоборот, публичное, на высшем государственном уровне, признание руководителей РФ в том, что предъявленные ими ранее «катынские» документы — «перестроечная» горбачёвская фальшивка, хотя и подорвёт авторитет
Это ли надо нынешним официозным историкам и их заказчикам?
Нет, конечно.
Поэтому неча на Берию пенять, коли…
Ну, думаю, и так всё, пожалуй, ясно.
Тема V
«Тихий Дон» Михаила Шолохова и «Дневники» Берии
В 1984 году издательствами «Solum Forlag A.S. Oslo» и «Humanities Press: New Jersey» была выпущена в свет книга «The Authorship of The Quiet Don» («Проблема авторства «Тихого Дона»), написанная группой скандинавских учёных — Гейром Хьётсо, Свеном Густавсоном, Бенгтом Бекманом и Стейнаром Гилом.
Предыстория появления этой книги такова.
Осенью 1974 года в Париже с предисловием Александра Солженицына было издано некое «научное» «исследование», автором которого был обозначен тогда уже покойный советский литературный критик, имя которого было замаскировано псевдонимом «Д*».
И автор «исследования», — и автор предисловия в один голос утверждали, что большая часть знаменитого романа Михаила Шолохова «Тихий Дон» была написана не Шолоховым, а «казацким» писателем-белогвардейцем Фёдором Крюковым.
И пошла-поехала писать «губерния»…
Внешние и внутренние «борцы» за «демократию» и «права человека» начали славить Шолохова «плагиатором». И, соответственно, обвинять его в «подлоге». Известный уже тогда
Как ни странно, за честь великого русского советского писателя всерьёз вступились не на его родине, а на Скандинавском полуострове. Уже в 1975 году лингвист Свен Густавсон из Стокгольма начал работу над темой «Кто написал «Тихий Дон»?», привлекая к решению этого вопроса новые методы компьютерного анализа текстов.
Осенью того же года была создана шведско-норвежская группа в составе: Свен Густавсон, Бенгт Бекман (Стокгольм); Гейр Хьётсо и Стейнар Гил (Осло). Это была опытная и серьёзная «команда». Скажем, профессор Хьётсо к тому времени был известен как автор капитальных монографий о Баратынском и Достоевском, написал ряд статей о творчестве Шолохова, с которым встречался лично. В объективности и квалификации такой «команды» сомневаться не приходилось.
Для анализа были выбраны и подготовлены к исследованию отрывки из текстов, бесспорно принадлежащих Шолохову (около 50 ООО слов) и бесспорно — Крюкову (около 50 ООО слов).
Тексты Крюкова были взяты из его дореволюционных произведений «Казацкие мотивы» (блок I), а также «Рассказы» и «Шаг на месте» (блок II).
Тексты Шолохова были отобраны из «Донских рассказов» (блок I) и «Поднятой целины» (блок П).
Эти тексты сравнивались с текстами трёх изданий «Тихого Дона» («ТД» — 1, 2, 4).
Чтобы читатель более наглядно представил себе масштаб и сложность исследования, сообщу, что после занесения на машинные носители были получены следующие данные:
