- Обалдеть! – заплохело Грюнде. – Ты, что ж меня, клоп скипидарный, сдал-то?
- Ты же сама намекала, что муки совести хочешь ослабить, – проблеял отрядный врач.
- Я щас пальцы на твоей шее забуду ослабить. Без всяких намеков!
- Ну-ка разошлись! – закричала взбешенная Катарина.
- Куда? – опешили ловчие.
- Рапорты составлять! Расслабились они! Нет, вы только гляньте – «Она традиционно пила до утра»! Я вам устрою летние каникулы! Гавайский серфинг на акульих спинах хотите? Будет! Только без Гавай!
Разъяренная предводительница ловчих выбежала из комнаты, хлопнув напоследок дверью так, что с подоконника за окном вспорхнули голуби. Борк, все это время вальяжно наблюдавший за драматическим развитием событий, лишь философски подвел общую черту:
- Мда-а-а…
- Что мда? Что мда? – попыталась построить оборону Гренадерша.
- Заткнись, – коротко «успокоил» ее психолог отряда.
- И что, вот так запросто каждый может позвонить на вашу планету? – заинтригованная Юляша крутилась вокруг Катарины, набиравшей номер на телефонном аппарате, принадлежавшем семейству Жихиных.
- Да.
- И какой у вашей планеты номер?
- Не знаю, – продолжала нажимать клавиши Ката.
- А говорите, что можете позвонить, – не унималась девочка.
- Я папе своему звоню, а не целой планете. И у меня не планета, а мир. Миры от планет отличаются. Структурно и морфологически. Понятно?
- Нет, не понятно. Разве можно позвонить с планеты в мир? Думаю, даже с планеты на планету – это затруднительно. Нет, теоретически, конечно, возможно. Кабель, там, самый длинный в мире протянуть. Но на практике – у вас шансов нет. Можете даже у Григория Перельмана спросить. Он умный.
- Нет, значит нет, – отмахнулась Катарина. – Разговор окончен. Тем более, что мне совершенно некогда сейчас болтать.
- Хорошо, допустим, я вам поверила, – поспешила вновь ухватиться за нить беседы Юляшка. - А какой номер у вашего папы?
- Длинный.
- Какой?
- Юляш, может быть ты еще молока с сахаром хочешь?
- Да кто вам, теть Кать, сказал, что подслащенное молоко – это праздник для вкусовых рецепторов?
- Не знаю… В журнале каком-то вычитала… - рассеяно ответила ловчая, услышав гудки.
- Это вы про сгущенку, наверное. А то, чем вы меня тут напичкать пытаетесь, чувствую, вызовет скоропостижный понос даже у видавшего виды таракана.
Наконец гудки в трубке прекратились. Ката приложила указательный палец к губам и, сдвинув брови, взглянула на разошедшуюся девочку:
- Т-с-с! Алло, папа? Привет! Это я! У меня… точнее, у нас проблемы…
- Немедленно домой! – лоб Папсика покрылся испариной. – Это приказ! Ты даже не представляешь, к чему может привести твое неповиновение!
- Папа! – глухо и тревожно отозвалась трубка голосом любимой дочери. – Что ты говоришь? Здесь Серафим лежит - не живее трухлявого бревна, а ты «домой»!
Папсик промокнул лоб носовым платком и посмотрел на свой невольно сжавшийся кулак – Шо зашел очень далеко.
- Почему ты молчишь, папа? – вновь позвала трубка голосом Катарины.
- Я выезжаю! Оставайся на месте!
- Ты что задумал? Ты уже сколько на Земле не был? Вечность! А у тебя спина, кобчик!
- У всех кобчик, – на прощание напомнил ученый.
Положив трубку, он направился к картине, висящей на стене кабинета. Сняв порядком запылившуюся раму, за которой оказался вмурованный сейф, Боб смахнул скопившуюся пыль с ручки хранителя его секретов:
- Даже не думал, что так скоро снова открою тебя.
Перевязанная голова Хвостова участкового терапевта почему-то не убеждала.
- Зачем голову замотали?
- Я же вам пытался рассказать – когда со мной выходят на связь, то она начинает гудеть, как дюралюминиевый колокол. Вот так - у-у-у!
- Кто «выходят»?
- Голоса в голове! Кто же еще!
- Ах, ну да! Кто же еще!
- И плечо вы мне совсем не посмотрели, – пожаловался Хвостов, который к моральной потере большой и чистой любви в лице Марго, получил какую-то экзотическую контузию от странного вида библиофила. - И легкие не прослушивали, – продолжил нытье Костя. – А, может быть, этот тип меня какой- нибудь тяжелой энергией заразил?
- Ага! – поддержала врач. – Взял тяжелую энергию и раз - прямо по темечку!
- Вы меня за вруна держите? А зря! Видели бы вы, как у того парня из бока пар валил! Гейзер прямо! Ну, вижу, что он к нам движется, – мягко перешел с жалоб на воспоминания Хвостов. - Я Марго намекнуть пытаюсь – давай, мол, на позже семейные разборки отложим, а она глазки закатила, платочек приготовила, – слушает. А тип уже с нами поравнялся. И руку ко мне тянет!
- Тянет? – фальшиво изобразила интерес врач.
- Ну, да! Типа, мальчик, дай монетку. Я ему машу – уйди!, а он не слышит.
- И что? – решила убыстрить повествовательную процедуру врач.
- Ну, ничего! Схватил он меня за локоть, да как врежет все двести двадцать по полной – свежачком, как из розетки! Меня аж на койку откинуло!
- На какую койку? – устало переспросила служительница Эскулапа.
- Которая дома у меня! – вошел в азарт Хвостов. – А как еще объяснить, что после такого удара, как предполагаю, тяжелой энергией, я дома очнулся? Не Марго же меня через полгорода на себе тащила? Хотя может… Она сильная. Нет, вряд ли. Мы с ней рвать в тот день решили.
- Вы были у психиатра? – не дослушав монолог до конца, решила прервать Костю врач.
- Я-то был, а вот психиатр – нет, – захорохорился Хвостов. – Ему ведь ясно сказано было – у меня в голове кто-то разместил переговорное устройство. А он мне что? - «Валериану пробовали употреблять?».
- Так значит, не пробовали? – уточнила терапевт.
- Разве ж в этом дело? Во-первых, я никому не давал согласия на монтаж этой штуки у меня в голове! Во-вторых, штука все время со мной разговаривает, требует какой-то связи, плачет и просит какую-то агорию! Я ей где в три часа ночи агорию искать должен? В-третьих, я думаю, что говорилка попала ко мне под черепную коробку по ошибке и была предназначена для очень секретного агента!
- В-четвертых, я выписываю вам повторный визит к психиатру, – врач уже что-то быстро и размашисто чиркала на своем листочке.
Написав, она протянула направление Хвостову и приказала:
- В сорок пятый кабинет!
- Прсты…нкуидррпт… ться… зав… отдрова… - попытался тут же прочитать накарябанное врачом Костя. – А сколько берут переводчики с докторского, не подскажете?
