При новом взлете птицы Рыжик сделал рывок, но не погнал ее. Тетерка, не видя преследования, быстро опустилась на землю и бегала по траве, изредка вспархивая. Собаку это волновало, но вела она себя так же, как при встрече с выводком домашних уток. Тихо разговаривая с Рыжиком, я не разрешил ему бежать к тетерке. Вскоре мы нашли затаившийся выводок тетеревят, и мне пришлось из осторожности взять Рыжика на сворку. Тетеревята веером взлетели с земли и в 20–30 шагах снова ткнулись в траву. Они были совсем маленькие, не больше дрозда.
Переполох в тетеревином семействе был страшный, я видел, что тетерка-мать забыла о всякой осторожности и страхе.
Нам пора было уходить.
Через несколько минут я спустил Рыжика с поводка и пошел краем болота. В стороне кокотала тетерка, созывая разлетевшийся выводок, а я, подманивая собаку, старался увести ее за собой. И вдруг потерялся мой Рыжик. Прошло минуты две-три, и вот сзади, на следу, я услышал шорох идущей собаки. В позе ее, а глазное в положении головы было что-то необычное. Вглядевшись, я заметил, что во рту Рыжик держит тетеревенка, и поругал себя за беспечность. Не надо было спускать так рано собаку, ведь это же все-таки лайка!
Рыжик охотно отдал мне тетеревенка, но, взяв его в руку, я понял, что зря волновался: вежливая собака совершенно не повредила это хрупкое и беспомощное существо — тетеревенок был целехонек. Я опустил его на землю и смотрел, как он сперва прижался к ней, а потом проворно побежал и спрятался в гуще растений.
— Экая же ты умница, — ласково сказал я Рыжику, и мы пошли дальше, оба довольные. Собака даже не оглянулась ни разу.
Все это проделала та самая лайка, которая без страха рвала медведей и мертвой хваткой душила лисицу и барсука. Качества зверовой собаки сочетались в ней с необычайным послушанием.
Конечно, есть и такие лайки, которые не могут спокойно видеть ничего живого. У меня лично они были, неизвестно кем воспитанные и натасканные: я приобретал их уже взрослыми. Надо сказать, что взрослую лайку трудно и даже невозможно перевоспитать и лучше от нее отказаться, если она не отвечает требованиям охотника.
…В начале осени, когда впервые заморозки слегка тронут листву деревьев и яркие пятна увядания появятся в гуще зеленых ветвей, начинается интересная охота с лайкой на глухаря. На утренних и вечерних зорях глухари вылетают кормиться на осинники, довольно регулярно посещая одни и те же места. С шумом рассаживаются они по ветвям огромных старых осин.
Чаще всего птицы садятся почти в вершине дерева, иногда по нескольку штук на одну осину. Подлет глухаря, особенно в тех случаях, когда он опускается в гущу ветвей, сопровождается сильным хлопаньем крыльев, и в тихое утро птицу слышно шагов на 150–200.
Осина — дерево вообще шумливое, и часто даже в полном безветрии листья ее колеблются и шелестят. Поэтому огромный петух без всякой осторожности ходит по сучку и обрывает листья. Даже без чуткой лайки охотник легко может услышать кормящихся глухарей и подойти к ним на выстрел. Особенно благоприятны для охоты тихие туманные зори, когда оседающий на листья туман крупными каплями падает на землю. Капли глухо стукают по отсыревшей листве и траве, и звуки эти заглушают шорох шагов охотника.
При первом же облаивании глухари перестают кормиться и, вытянув шеи, внимательно смотрят на собаку. Только она привлекает внимание этих осторожных в другое время птиц. Тихо, обдумывая каждый шаг, используя каждое укрытие, охотник двигается на лай собаки и старается по возможности ранее увидеть глухарей. Это позволяет ему выбрать наиболее выгодный и удобный путь.
Выстрел, если птицы не обнаруживают при этом человека, иногда совсем не пугает их, и ловкий стрелок может сбить с дерева двух или даже трех птиц, не сходя с места. Стреляют в таких случаях сперва самого нижнего глухаря, чтобы своим падением он не испугал других.
Вежливая, не рвущая птицу собака особенно желательна при таких охотах. Излишняя горячность собаки часто портит охоту. Стоит ей поцарапать когтями ствол или потрясти зубами сучок дерева, как глухарь сейчас же слетит. Если он не один, то следом за ним слетят и остальные. Обычно неосторожно ведут себя или молодые собаки, или же те, которые редко видят дичь.
Опытная лайка, с которой часто бьют птицу в лесу, не будет делать ошибок в работе, прекрасно усвоив весь процесс охоты вплоть до значения выстрела. Только услышав его и увидев падающую птицу, она позволит себе бросок к дереву. Такая хорошо натасканная собака доставит своему хозяину огромное удовольствие в охоте на самую крупную птицу северных лесов.
…Сентябрь наступил. Голубое осеннее небо, чистый, как стекло, воздух, прозрачные синеющие дали. В пору ранней осени всегда бывает несколько особенных ясных дней, которые и на лето не похожи и на осень также. Небо совсем весеннее, так же свежо по утрам, и только листва деревьев еще совсем по- летнему густа.
Тихо в лесу. В поникших ветвях берез золотятся желтые пряди листьев, совсем как первое серебро наступающей старости. Изредка сорвется желтенький лист и, кружась, упадет на зеленые мхи. Посмотришь под полог деревьев и увидишь, что лист этот не одинок и много их уже упало на землю.
С ружьем за плечами брожу я по знакомым дорогам, пересекая заросшие ручьи, осиновые перелески и моховые болота с низкорослым сосняком. Поникли лесные травы, и только цветы иван-да-марьи пестрят на полянах. Они как будто не чувствуют холода, так же, как и сочные гроздья брусники на кочках соснового бора. Давно уже умолкли птичьи голоса, лишь стайки вертлявых синиц изредка нарушают тишину леса своим мелодичным писком. Проворные черноголовые гаечки, как елочные игрушки, повисают на гибких концах ветвей, иногда почти у самого лица идущего человека.
— Ци-ге-ге-ге, — пискнет тревожно синичка из гущи ветвей, и снова смолкнет лесная чаща. Моя собака изредка мелькнет на пути и опять уходит в лес, пересекая тропу. Массивные осины стоят по сторонам, раскинув огромные сучья. В это утро мы с Рыжиком уже добыли одного глухаря, и мой рюкзак оттягивает плечо. Солнце довольно высоко, время кончать охоту. Птицы спустились с осин и лакомятся сладкими ягодами брусники. Здесь к ним подойти на выстрел трудно. Выводок глухарей широко разбредется на ягоднике, и даже если мы набредем на его следы, то вряд ли увидим подъем, как это бывало в августе. Старые самцы держатся в эту пору одиночками, они только зимой примыкают к другим, образуя небольшие стайки в три-четыре штуки.
Вот где-то в стороне раздается мощное хлопанье крыльев и легкое взвизгивание собаки. Это Рыжик нашел глухаря. По шуму крыльев можно заключить, что птица поднялась с земли, и я знаю, что мой пес пулей несется в ту сторону, куда полетел глухарь.
Чутьем, а больше слухом, Рыжик найдет глухаря и покажет его мне. Лай собаки хорошо слышен, видимо, птица отлетела недалеко.
«Ах, какой, ах, какой!» — точно выговаривает собака и, немного послушав — не идет ли хозяин, начинает лаять снова. Она видит птицу. Сняв ружье с плеча, я осторожно подхожу на зов Рыжика, стараясь шагать бесшумно. Ни лист не шелохнется, ни ветка не хрустнет.
Все ближе и ближе добыча. Впереди кудрявая елочка, дальше — густой куст ольхи, березка, и, наконец, я вижу сидящую на земле собаку и издаю условный писк мыши. Этот слабый звук не может спугнуть даже самую осторожную птицу, но сообщит собаке о том, что хозяин подошел. Рыжик давно уже слышал меня, но после условного звука он покажет мне дерево, на котором сидит глухарь. Теперь все внимание собаки на птице. Умный пес осторожно бегает вокруг ствола осины, слегка повизгивая. На осине я замечаю глухаря. Громадная птица с любопытством рассматривает такую необыкновенную, шумную «лисицу» и точно дразнит ее, осторожно ворочаясь на сучке. Увлеченный собакой, глухарь не смотрит по сторонам, и я под прикрытием стоящей рядом ели быстро подхожу на выстрел.
Вот он! Совсем рядом этот большой, как индюк, петух со светлым фисташковым клювом. Рыжик заметил поднятый вверх ствол ружья и замер, перестав лаять.
Часто наблюдая такое поведение собаки, я понимал, что она отлично усвоила значение этого движения и знает, что за ним последует выстрел.
Вместе со сбитыми дробью листьями птица шумно падает на землю, теряя в воздухе перья. Удачная нынче охота!
