Магнус надулся, оттопырив губу.
– Хотю отаття!
Род посмотрел строгим взглядом на сына.
– Ты можешь вести себя тихо?
Ребенок радостно кивнул.
Гвен раздраженно вздохнула и отвернулась.
– Муж, ты заставишь его поверить, что он может добиться всего, чего только ни пожелает!
– Но запомни, хоть малейший шум! – Род навел на ребенка указательный палец. – Если ты хоть чуточку помешаешь нам, то мигом отправишься домой!
Малыш так и просиял и закивал, мотая головой, словно подскакивающим мячом.
– Ладно, иди поиграй. – Род снова откинулся на спинку кресла. – Итак. Если считать, что Галена не переубедить, то что же мы можем сделать?
Агата пожала плечами.
– Нет, если не убедить его, то я не вижу, чего мы можем поделать.
– Именно такие ободряющие слова мне и нужны, – проворчал Род. – Попробуем иной путь. Другие ветераны. Прячутся по лесам какие-нибудь другие маги-отшельники?
– Магнус, ты обещал, – предупредила Гвен. Агата нахмурилась, глядя на полог шатра.
– Возможно, старая Элида... Она озлоблена, но, думаю, в душе добрая. И старый Ансельм,
Она опустила взгляд на Рода и покачала головой.
– Нет, в нем говорит одна лишь злость, но также и страх. Есть наверно старая Элида, лорд Чародей, но по-моему...
– Магнус, – предупредила Гвен.
Род, нахмурясь, глянул на сына. Малыш не обращал внимания на Гвен и увлеченно продолжал заниматься прежним делом – жонглированием. Но жонглирование это выглядело очень странным; вместо мячей он использовал фрукты и кидал их примерно на пять футов перед собой, и те отскакивали обратно к нему, словно бумеранги.
Род повернулся к Гвен.
– Что он делает?
– Гром и молния! – взорвалась Агата. – Неужели вы не дадите ребенку спокойно поиграть? Он же не мешает; не подымает гвалт, не плачет! Он лишь играет в мяч с моим сыном Гарольдом, и вполне тихо! Он никого не задевает, так что оставьте в покое бедного ребенка!
Род резко развернулся, уставясь на нее,
– Чего он делает?
– Играет в перекидывание мяча, – нахмурилась Агата. – Тут нет ничего такого уж странного.
– Но, – произнесла протяжным голосом Гвен, – того, с кем он играет, ведь не видно.
– Нам, – медленно уточнил Род. – Но Магнус явно отлично его видит. Агата свела брови.
– Что ты имеешь в виду?
– Да как еще он узнал бы, куда бросать мяч? – Род, сузив глаза, повернулся к Агате. – Ты видишь своего сына Гарольда?
– Нет, не вижу. И тем не менее, что же еще может возвращать малышу яблоки?
– Я в некотором роде сам гадал об этом, – Взгляд Рода вернулся к сыну. – Ну, я думал, ты говорила, что Гарольд – это нерожденный дух.
– Да, что-то в таком роде.
– Как же тогда Магнус видит его? – подняла голову, расширив глаза, Гвен.
– Я не говорила, что он не рождался, – увильнула от прямого ответа Агата. Она уставилась на перелетающие фрукты, взгляд ее обострился. – И все же я никогда ранее не видела моего сына.
– Как же тогда вышло, что Магнус его видит? – нахмурился Род.
– Да это же очевидно! Твой сын явно одарен большими магическими способностями, чем я сама!
Род сцепился взглядом с Гвен. Агата была самой могущественной старой ведьмой на всем Грамарие.
Он снова повернулся к Агате.
– Ладно, допустим, Магнус чертовски сильный телепат. Но не может же он видеть тело, если там и видеть-то нечего.
– Мой сын рассказывал мне, что раньше у него было тело, – медленно проговорила Агата. – Похоже, что он направляет от себя память о виде своего тела.
– Проецирующий телепат, – медленно заключил Род. – Может быть, и не очень сильный, но проецирующий. А также явно владеющий телекинезом. Но я думал, что эта черта связана с полом...
Агата пожала плечами.
– Кто может сказать, на что способен дух, когда он далеко от своего тела?
– Да, своего тела, – тихо повторил Род, зацепившись глазами за точку, откуда фрукты отскакивали обратно к Магнусу. – Вот только где именно то тело, которое он помнит?
Агата вздохнула и откинулась в кресле, закрыв глаза и положив голову на высокую спинку.
– Ты меня тревожишь, лорд Чародей; ибо я не в состоянии понять, чего говорит мне Гарольд.
– Ну, возможно, Гвен сумеет понять. – Род повернулся к жене. – Дорогая? Но Гвен покачала головой.
– Нет, милорд. Я не слышу мыслей Гарольда. Род лишь встряхнулся и выпрямился.
– Странно. – Он опять повернулся к Агате. – Есть какие-нибудь соображения, почему ты в состоянии его слышать, а Гвен – нет?
– Да, потому что я его мать, – кисло улыбнулась Агата.
Род глянул на нее, гадая, нет ли тут чего-то, неизвестного ему. Наконец решил рискнуть.
– Я и не знал, что у тебя когда-либо рождались дети.
– Да не рождались – хотя я страстно желала их.
Род глядел на нее, в то время как мысли его неслись вскачь, пытаясь вычислить, как она могла быть бесплодной и все же родить сына. И начал строить гипотезу.
– Так, – осторожно произнес он, – как же ты произвела на свет Гарольда?
– Я не производила. – Она сверкнула глазами. – Он сам явился ко мне. Все именно так, как он говорит – он мой сын и старого Галена.
– Но Гален...
– Да, знаю. – Губы Агаты горько сжались. – Он сын, которого мы с Галеном должны были произвести на свет, но не произвели, потому что никогда не приближались друг к другу настолько, чтоб хотя бы соприкоснуться.
– Ну, мне очень неприятно это говорить, но... э... – Род почесал за ухом, глядя в пол. Он заставил себя поднять глаза и встретиться взглядом с Агатой. – Все-таки, э, очень трудно зачать ребенка, э, ни разу не приближаясь друг к другу ближе, чем на пять футов.
– Истинно так! – обронила с испепеляющим презрением Агата. – И все же мой сын Гарольд говорит мне именно так, что Гален повстречал меня, посватался ко мне и женился на мне – и что со временем я родила ему сына, которым и является Гарольд.
– Но это же невозможно.
– Изумляюсь глубине твоей наблюдательности, – сухо сказала Агата. – И все же Гарольд здесь, и именно такова его повесть. Нет, более того – он говорит, что мы с Галеном вырастили его и всегда были вместе, и очень любили друг друга. – Взгляд ее унесся куда-то вдаль, а глаза затуманились, и он едва расслышал ее бормотание:
– Именно так, как я бывало мечтала, в молодые годы...
В конце концов внимание Агаты вернулось к ним. Она подняла голову, пронзив Рода негодующим взглядом.
– Ты хочешь сказать, что в этом нет никакого смысла? Если тело его не создавалось так, как следовало, то можешь ли ты изумляться, находя здесь его дух, не облаченный в плоть?
– Ладно, раз уж ты завела об этом речь... – откинулся в кресле Род. – Если его тело никогда не создавалось – то откуда же взялся его дух?
