его в том, что он влюбился в Дженни Питт, жительницу их деревни. Фредерик тогда подбоченился и громко заявил: «Вовсе нет!» Однако было ясно, что на самом деле так оно и есть.
— Мне просто нравятся ее книги. Вот и все, — пробормотал он.
— Мне нравится йоркширский пудинг, но я не обижаюсь, если другим он не нравится.
На это он ничего не ответил, и она, пожав плечами, вернулась к изучению камешка в своей руке, пытаясь повторить прием, который он только что ей показал.
— А что тебе не понравилось? — поинтересовался он.
Она недоуменно посмотрела на него. Ей казалось, что они закончили разговор о книге.
— Может быть, сюжет?
— Нет, — ответила она и с любопытством окинула его взглядом. — Сюжет увлекательный. Он несколько невероятный, конечно, но это, пожалуй, делает его интересным.
— Тогда что?
— Ну-у, не знаю. — Она нахмурилась и вздохнула, пытаясь определиться с ответом на его вопрос. — Стиль порой становится таким тяжеловесным.
— Тяжеловесным? — уточнил он.
— Там столько прилагательных… Но, — жизнерадостно добавила она, — ей очень удаются описания. В конце концов, мне очень понравились эти косые лучи восхода. И вообще, трудно что-то описывать без прилагательных, — примиряюще сказала она.
— Я мог бы попытаться, но…
Он поспешно закрыл рот, внезапно оборвав себя на полуслове.
— Что-что? — требовательно проговорила она. — Повтори!
— Ничего.
Но фраза уже была произнесена.
— Ты сказал… — Она вдруг ахнула. — Это ты!
Он ничего не ответил, просто скрестил руки на груди и посмотрел на нее, выражая на лице что-то вроде: «Понятия не имею, о чем ты говоришь!»
А у нее голова пошла кругом. Как она раньше не догадалась?! Ведь было столько подсказок. После того как дядюшка подбил ему глаз, Себастьян сказал, что никогда не знаешь, когда понадобится описать нечто подобное. А эти подписанные автором книжки!.. А эти его слова в опере! Он заявил что-то насчет того, что герой не падает в обморок уже на первой странице. Не в первой сцене, а на первой странице!..
— Ты и есть Сара Горли! — воскликнула она. — Ты — это она! У вас даже одинаковые инициалы.
— Право же, Аннабел…
— Только не лги мне. Я собираюсь стать твоей женой. Ты не можешь мне лгать. Я знаю, что это ты. Я даже подумала, когда читала, что у этой книжки твоя интонация. — Она застенчиво улыбнулась ему. — По правде говоря, это мне понравилось больше всего.
— Правда? — У него загорелись глаза, а она подумала, понимает ли он, что сейчас во всем признался.
Она кивнула.
— Как, ради всего святого, тебе удалось столько времени хранить это в тайне? Как я понимаю, никто этого не знает? Леди Оливия наверняка не назвала бы эти книжки ужасными, если бы знала… — Аннабел поморщилась. — Что же мне теперь делать?
— Да ничего не надо делать, — объяснил он. — Пожалей свою кузину.
— У тебя очень доброе сердце, — сказала Аннабел и тут же ахнула. — А сэр Гарри?
— Он понятия не имеет, — успокоил ее Себ.
— Но он же переводит тебя! — Она помедлила. — Я имею в виду — твои книжки.
Себастьян только пожал плечами.
— О-о! Он тоже почувствовал бы себя ужасно, — покачала головой Аннабел, пытаясь представить себе это. Она не слишком хорошо знала сэра Гарри… но все же… Они же так тесно общались. — И Гарри с супругой ни разу тебя не заподозрили? — усомнилась она.
— Нет, не думаю.
— О Боже! — Она опустилась на большой плоский камень. — Чудны дела твои.
Он сел рядом с ней.
— Найдутся люди, — осторожно произнес он, — которые сочтут это занятие глупым и недостойным.
— Только не я, — мгновенно возразила она, качая головой. Надо же, Себастьян был Сарой Горли. Она выходила замуж за Сару Горли!
Тут она вздрогнула: наверное, ей не стоит даже думать в таких выражениях. Светское общение предполагает осторожность.
— По-моему, это замечательно, — объявила она, поворачивая к нему лицо.
— Ты так считаешь? — Он внимательно вглядывался в нее. И в этот момент она поняла, каким важным было для него ее мнение. Он был так уверен в себе всегда, так естественно держался, был так непринужденно общителен… Это явилось одним из первых его качеств, которые она заметила. Прежде даже чем узнала его имя.
— Это просто прекрасно, — кивнула она, размышляя о том, очень ли она плохая, раз ей нравится его уязвимость, легко читаемая сейчас в его глазах. Однако она не могла ни чего поделать: ей нравилось сознавать, что она так много для него значит. — Это будет нашим секретом. — А затем она рассмеялась.
— В чем дело?
— Когда я впервые встретила тебя — до того как узнала твое имя, — помню, что подумала, будто ты улыбаешься так, словно у тебя есть какая-то заветная тайна. И мне захотелось стать ее частью.
— Так будет всегда, — торжественно заявил он.
— Возможно, я даже смогу помочь с названием, — предложила она с лукавой улыбкой, — «Мисс Уинслоу и загадочный автор».
Он помедлил минуту, соображая, а затем глаза его заискрились смехом.
— Я не могу снова использовать в названии слово «загадочный». У меня уже был «загадочный полковник».
Она фыркнула с притворной досадой:
— Какое это трудное занятие — писательство!
— Может, «Мисс Уинслоу и великолепный любовник»? — предложил он.
— Слишком эротично, — хлопнула она его поруке. — Ты растеряешь всех нежных читательниц, и где тогда мы окажемся? Как будем кормить всех своих сероглазых детишек?
Глаза его вспыхнули от полноты чувств, но он продолжал игру:
— А что, если «Мисс Уинслоу и ненадежный наследник»?
— О, право, не знаю! Вполне возможно, что ты так и не унаследуешь титул (хотя я, слава Богу, не буду иметь к этому никакого отношения), но все же «ненадежный» звучит как-то очень…
— Ненадежно?
— Вот именно, — согласилась она, хотя его сарказм был очевидно откровенным. — И вообще, как насчет миссис Грей?
— Миссис Грей? — вопросительно повторил он.
— Мне нравится, как это звучит.
Он кивнул.
— «Миссис Грей и ее покорный муж»?
— Скорее — «Миссис Грей и любимый муж». Нет-нет, лучше «Миссис Грей и ее возлюбленный муж», — проговорила она, делая ударение на слове «ее».
— Это будет история с продолжением? — осведомился он.
— Скорее всего. — Она потянулась поцеловать его и осталась потом в той же позиции, так что их лица соприкасались. — Если только ты согласен, чтобы каждый день имел счастливое окончание.
— Кажется, это потребует большой работы… — пробормотал он.
