Катарины.
Рука его разжалась и слегка стиснула ей горло. Катарина изумленно уставилась на него и судорожно сглотнула, прижавшись к спинке кресла.
– Но человек не может жить, не имея хоть какой-то свободы, – мягко произнес он. – Если у него ее нет, он умрет.
Род сильнее сдавил шею королевы.
– Они восстанут против тебя, объединенные общим врагом. А затем они не спеша выжмут из тебя свои свободы.
Катарина, задыхаясь, дернула его за руку. Бром кинулся на Рода, чтобы спасти королеву, но тот уже отпустил ее.
– Они повесят тебя на воротах твоего замка, – прошептал он, – и страной будет править знать. Все твои начинания будут, без сомнения, загублены, ибо так всегда случается с тиранами.
Катарина вскинула голову. Глаза ее переполняла боль.
Отчаянно мотая головой в яростном отрицании, она набрала в грудь воздуху и выпалила:
– Нет, только не это! Я никогда не была тираном!
– Ты всегда была им, – мягко поправил Род, – с самого рождения. Ты постоянно тиранила всех, кто тебя окружал, но до сего дня просто не осознавала этого.
Род отвернулся и вновь сцепил руки за спиной.
– Но теперь ты знаешь это, как, впрочем, и то, что тебе некого винить в поднявшемся мятеже, кроме самой себя. Ты давила на своих вельмож все сильнее и сильнее... для блага народа, по твоим словам.
Он оглянулся через плечо.
– Но разве это не дало тебе возможность разглядеть среди них настоящих мужчин – тех, кто осмелился сказать «нет» королеве?
Катарина презрительно скривилась.
– Мужчины! – выпалила она, словно ругательство. – На всем Грамарае больше нет ни одного настоящего мужчины. Остались только мальчишки, довольные участью женских игрушек!
Род криво улыбнулся.
– О, на Юге мужчины пока что не вымерли, да и в Доме Кловиса уж, по крайней мере, один-то имеется. Остались еще мужчины, моя королева, у которых есть душа. Они любят свою королеву и готовы умереть за нее.
Ее веки опустились, на губах заиграла презрительная улыбка.
– Об этом я и говорила – нет больше мужчин на Грамарае.
– Мужчины есть, – очень спокойно ответил Род, – и они иду на Север, чтобы доказать это.
Она уставилась на него.
Затем медленно откинулась на спинку кресла.
– Ну и ладно, пусть себе идут, а я встречу их на Бреденской равнине. Среди них нет ни одного, кого я могла бы назвать мужчиной. Скоты, да и только.
– О, ты их встретишь, – издевался Род, осклабившись в приторно-сладкой улыбке. – А где же ты возьмешь армию? И кто ею будет командовать?
– Я буду командовать, – надменно ответила она. – Я и Бром. И со мной будут пятьсот гвардейцев королевы, семьсот солдат гарнизона и трижды двунадесять рыцарей из моих владений.
– Шестьдесят рыцарей! – скорбно поджал губы Род. – Не хватит даже, чтобы поразвлечь рыцарей Юга одной полноценной атакой! Шестьдесят из скольких сотен рыцарей твоего королевства? А ведь все остальные в стане тех, кто против тебя! И двенадцать сотен пехотинцев против тысяч и тысяч мятежников!
Ее руки судорожно вцепились в подлокотники кресла, дабы скрыть нервную дрожь. Смертельная бледность затопила лицо.
– Мы победим во имя чести Плантагенетов и Грамарая или умрем благородно.
– Я пока что, – жестко сказал Род, – и не видел ни одной благородной смерти в битве. Любая смерть на поле брани, мягко говоря, немного неприятна.
– Тихо! – оборвала она его, затем закрыла глаза и склонила голову. Суставы пальцев, стиснувших подлокотники кресла, побелели.
Она поднялась, снова гордая и спокойная, и Род не мог не восхититься ее выдержкой.
Катарина села за стол, придвинула к себе пергамент и перо, настрочила что-то, затем свернула письмо и протянула его Роду.
– Отнесите эту бумагу моему дяде герцогу Логайру, – сказала она. – Это приказ явиться ко мне и, одновременно, охранная грамота. Ибо вскоре, думаю, мне понадобятся все верные престолу люди, чтобы в час опасности они встали рядом со мной.
Род взял пергамент и, медленно скомкав его, швырнул в огонь, не сводя глаз с Катарины.
– Ты напишешь письмо герцогу, и я отнесу его, – произнес он ледяным голосом. – Но в нем ты любезно попросишь его, чтобы он оказал тебе честь своим присутствием.
Она выпрямилась и вновь задрала нос. Род поспешно смягчил тон и улыбнулся.
