– Верно, – согласился Род, – да и селитра под ней может оказаться взрывоопасной.
– Великие Лорды не понимают, что она изгоняет дьявола, – продолжал Туан. – Они видят лишь стремление королевы к тому, чтобы один, и только один, голос имел вес в этой стране – ее собственный.
– Что ж... – Род с унылым смирением на лице поднял кружку, – давай же выпьем за Катарину – пусть она добьется своего.
– Если ты полагаешь, что это возможно, – сказал Туан, – то у тебя, должно быть, еще меньше мозгов, чем у меня. А я повсеместно известен как исключительный глупец.
Род опустил кружку, так и не пригубив.
– Ты выражаешь взгляды большинства или свою особую точку зрения?
Туан скрестил указательные пальцы.
– Трон покоится на двух ножках: primus* [28] – знать, которая противится всему новому и, посему, враждебна королеве.
– Благодарю покорно, – сказал Род с ехидной ухмылкой. – Ты просто открыл мне глаза.
– Сами по себе, – продолжал Туан, – вельможи, наверное, терпели бы выходки Катарины из любви к ее отцу. Но есть еще советники.
– Да, – Род прикусил нижнюю губу. – Я полагаю, советники подсказывают лордам, как нужно поступать в том или ином случае.
– Или они говорят им, что ни в коем случае нельзя делать. Неважно, суть дела от этого не меняется. А все советники поют с одного голоса – с голоса Дюрера.
– Дюрер? – переспросил Род. – А кто он такой?
– Советник милорда Логайра, – Туан горько скривил рот. – С его мнением милорд обычно считается, что просто невероятно, ибо герцог – самый упрямый человек на свете. Но пока жив Логайр, у Катарины есть шанс устоять. Как только старик умрет, королеву сбросят с трона, поскольку наследник Логайра ненавидит ее.
– Наследник? – Род поднял бровь. – У Логайра есть сын?
– Двое, – ответил Туан с вымученной улыбкой. – Младший – дурень, по уши влюблен в своего злейшего врага; старший – вспыльчив, как порох, обожает лесть Дюрера. А посему, как Дюрер скажет, так Ансельм Логайр и сделает.
Род поднял кружку.
– Так пожелаем герцогу Логайру долгих лет жизни.
– Да, – горячо поддержал его Туан. – Ибо Ансельм давно точит зуб на королеву.
Род нахмурился.
– А в чем причина такой неприязни?
– Не знаю, – лицо Туана осунулось, и он стал похож на гончую, страдающую от свища. – Не знаю.
Род откинулся на стуле, положив руку на эфес шпаги.
– Словом, Ансельм вместе с Дюрером жаждут падения королевы, а остальные вельможи примкнут к ним, если умрет старый Логайр. Вот и все об одной ножке трона. Какова другая?
– Secundus* [29], – сказал Туан, отсалютовав, как юный скаут, – народ: крестьяне, ремесленники и торговцы. Они любят королеву за то, что жить при ней стало легче, но побаиваются ее ведьм.
– Ах, да. Ее... ведьм.
Род нахмурился, стараясь выглядеть проницательным знатоком, а в голове у него вертелось: «Ведьмы как объекты политики?»
– Веками, – продолжал Туан, – ведьм пытали до тех пор, пока они не отрекались от Дьявола, или подвергали испытанию водой. А если и это не помогало – сжигали на кострах. – На миг Рода охватила жалость к поколениям эсперов. – Но теперь их укрывает королева, и из-за этого пошла молва, будто она сама ведьма.
С трудом оторвавшись от своих мыслей, Род прохрипел:
– Я полагаю, это вряд ли вдохновляет народ на подвиги во имя королевы и ее дела.
Туан прикусил губу.
– Скажем, люди не уверены...
– Чертовски напуганы, – уточнил Род. – Но я заметил, что ты не считаешь нищих частью народа.
Туан покачал головой.
– Нет, они стоят особняком. Их ненавидят и презирают все сословия. И все же из этой паршивой заготовки я рассчитываю вытесать третью ножку для трона королевы.
Пристально вглядываясь в лицо Туана, Род некоторое время переваривал его последние слова. Затем он откинулся на спинку стула и поднял кружку.
– Возможно, ты обладаешь именно тем, в чем нуждается королева, – сказал Род, сделав глоток, и, вертя в руках кружку, спросил: – Наверное, советники делают все возможное, чтобы еще больше запугать народ?
