Я особенно люблю не такие уж популярные, но полные тепла и обаяния стихи другого нашего прекрасного поэта, тоже недавно ушедшего, Николая Заболоцкого. Так стихотворение и называется — «Жена»:
Надо заметить, что никогда в мировой поэзии не было столько написано именно о супружеской верности, преданности, чистоте, сколько написали наши современники, соотечественники в послевоенное время. Именно непосредственно перед войной и после войны, в эти неимоверно трудные годы наши женщины показали ту силу духа и преданности, сохранить которые в их обстоятельствах было почти невозможно. И это было чудо! И чудо это навсегда украсило слово «женщина» и особенно слово «жена» в их всемирном и общечеловеческом значении. Но далее:
Но сколько бы ни было, сколько ни будет написано стихов, песен, поэм, — все мы будем оставаться в неоплатном долгу перед той высотой самопожертвования, преданности и возвышенной повседневной и отнюдь не броской красоты, которою одарили нас, одаряют и будут одарять столь неприметные в их буднях наши жены, лучшие и незаметнейшие из них. И чтобы хоть как-то отплатить им в их подвиге, утешить, мы ничего, наверное, не придумаем лучше, если попытаемся детям нашим привить к ним почтительное уважение с желанием быть на них хотя бы немного похожими.
Пусть наши дочери растут в возвышенной духовной крепости и в чистоте, в трудолюбии и умении принять жизнь такою, какая она бывает, без спеси и бунта, без хищной требовательности: с такими претензиями к жизни они никогда не будут счастливы; пусть они выходят замуж без назойливого желания обработать своего мужа, заранее обученные родителями всем лукавствам домашней и постельной академии, а с настоятельной потребностью понять своего супруга, найти для него тепло, чистую ласку, утешение и, если нужно, милосердие. И тем же тогда отплатит ей он. А он пусть вырастет мужчиной, сын ваш, неспособным лгать и упиваться собственным глупым сердцеедством, в мудрости, терпимости и силе, пусть окружит он жену свою действительно как каменной, но сочувственной и целительной стеной от всяких превратностей жизни, к которым сердце женщины ой как чувствительно и перед которыми так часто остается беззащитным.
Какие удивительные примеры человеческой преданности являет нам порою жизнь, самая обыкновенная действительность, в которую нужно только всмотреться, чтобы разглядеть нечто навсегда запоминающееся. Примеров таких много было, есть и будет. И это прекрасно. Однако разные люди в силу разных жизненных обстоятельств и непохожести характеров довольно часто по-разному смотрят на само понятие любви и на характер ее проявления.
Есть у меня один совсем недавний мой знакомый. Он живет в одном со мною доме, в соседнем даже подъезде, я вижу и встречаю его каждый день. Я имею в виду Павла Гавриловича по фамилии Бондарь, полковника медицинской службы в отставке. Он и его жена Зинаида Мартыновна перед войной окончили медицинский институт в Донецке, там судьбы их соединились, двух выходцев из украинской крестьянской среды. Война, почти с первых дней которой они оказались в действующей армии, навсегда соединила их жизни. Павел Гаврилович командовал медицинским обеспечением полка, Зинаида Мартыновна была хирургом в полевом госпитале. С первых боевых дней до самого конца войны, которую Павел Гаврилович закончил на территории Германии, никто и никогда не видел этого стройного, в высшей степени подтянутого офицера несобранным, нецелеустремленным в своих действиях, неготовым к исполнению своих обязанностей. Особенно когда приходилось отступать, или уходить от окружения, или работать под прямым огнем противника, молодой офицер-медик ни разу не потерял присутствия духа. А когда людям становилось не по себе, как медикам, так и раненым, все невольно оглядывались на Бондаря. Как-то я спросил Павла Гавриловича, что, на его взгляд, он считает самым страшным для человека на войне. Не задумываясь Павел Гаврилович ответил: «Самое страшное на войне — паника. Все годы, которые провел я на фронте, а приходилось мне бывать во всяких ситуациях, все силы свои я прикладывал к тому, чтобы ни самому не дать повода для паники, ни поддаться ей».
Павел и Зинаида служили в одной дивизии, но на расстоянии друг от друга. И там, в дивизии, Бондарь поразил своих сослуживцев потрясающим, хотя и совершенно бытовым поступком: будучи завзятым курильщиком, Павел от курения отказался, а свой табачный паек он стал обменивать на шоколад, который тоже был положен пайком для некоторых. Выменянное таким образом лакомство он относил жене.
— Что побудило вас пойти на такой оригинальный подвиг? — поинтересовался я, узнав об этом со
