В индивидуальной работе я иногда прошу клиентов расставить свою систему при помощи стульев. Вместо заместителей для представления отдельных лиц (отца, матери, братьев, сестер) используются стулья. Клиент садится на каждый из этих стульев и воспринимает при этом чувства тех лиц, которых представляет тот или иной стул. Преимущество этого вида расстановки состоит в том, что клиент сам входит в роль отдельных членов своей семьи.
Точно так же как в обычной семейной расстановке Эрвин выбрал по одному стулу для отца, матери, дяди и себя самого. На стуле дяди Эрвин ощутил ту же панику, которую испытывает с тех пор, как у него случился инфаркт. На этом месте я прервала расстановку и попросила Эрвина собрать информацию об этом дяде. Младший брат отца был еще жив. От него Эрвину удалось узнать, что этот дядя критиковал режим и был доведен нацистами до самоубийства. После попытки суицида он прожил еще три дня и наверняка очень страдал.
В качестве завершающей формы терапии я выбрала визу-ализованные расстановки, которые происходят только в воображении клиента. Так Эрвин смог отдать дань уважения своему дяде. В дополнение я предложила ему следующий ритуал: он должен был устроить своего рода мемориал своего дяди, собрать фотографии, памятные предметы, поставить цветы, свечи и так далее. Эрвин согласился. По моей рекомендации он приходил на этот «мемориал» всякий раз, когда чувствовал такую необходимость, и кланялся. Этим он отдавал дань тяжелой судьбе дяди, а терапевтические интервенции могли продолжать оказывать воздействие.
Я бы интерпретировала инфаркт Эрвина как попытку компенсировать тяжелую судьбу дяди. В конечном счете если бы он умер, инфаркт приблизил бы его к дяде. Поскольку Эрвин выжил, то в качестве компенсации за тяжелую судьбу дяди и его страх смерти осталась паника.
В этом случае мы тоже имеем дело с одной из форм семейной тайны. Фотография дяди стояла на письменном столе матери. При этом о нем никогда не говорили, Эрвин тоже ни о чем не спрашивал. Раскрыв эту тайну, Эрвин смог почтить тяжелую судьбу дяди и вместе с тем избавиться от симптома. Три года спустя я получила от Эрвина открытку. Он писал, что приступов страха у него больше не было.
ИРЕНА, ПАНИКА И ПОГИБШИЕ ТОВАРИЩИ ОТЦА
Ирене 35 лет, она в разводе, детей нет.
Мать Ирены умерла в 1990 году, отцу 75 лет, он живет один. Ирена — младшая из четырех детей. У троих старших есть свои семьи, у всех есть дети.
Работа с клиенткой продолжалась более двух с половиной лет. В первой расстановке, где я поставила только отца, мать и Ирену, все указывало на то, что у Ирены другой отец. Я посоветовала ей проверить отцовство при помощи генетического теста. К нашему удивлению, отец отнесся к такому предложению очень положительно, он почти обрадовался. Он тоже сомневался в своем отцовстве, поскольку в то время у матери Ирены была связь с неким итальянцем. В отличие от братьев и сестер Ирена была смуглой и черноволосой.
Генетический тест подтвердил отцовство мужа матери. Тем удивительней было для меня равнодушие Ирены, с которым она встретила это сообщение. Она читала мне очень нежное письмо отца и при этом выглядела так, будто результат ей совсем не нравится.
Мы сделали еще одну расстановку и постарались учесть все детали, но в отношении симптома никаких перемен так и не добились. Паника не уменьшалась. Ситуация, напротив, становилась все хуже, что привело к сомнениям в эффективности терапии.
Однако Ирена мне доверяла и продолжила ходить на терапию. Я объяснила ей, как трудно иногда бывает обнаружить ключевое переплетение, особенно при наличии очень сильной лояльности. На повторные расспросы о судьбе отца она рассказала, что из-за приступа аппендицита, его, молодого солдата, на самолете вывезли из-под Сталинграда. Все его товарищи, которые остались там, погибли. Эта информация оказалась решающей.
Мы расставляем симптом, Ирену и ее отца. Симптом сразу же подходит к отцу и говорит: «Мое место здесь». Тогда я выбираю пятерых заместителей для его погибших товарищей и ставлю их в ряд перед Иреной и ее отцом. Затем прошу отца взять Ирену за руку, показать ей товарищей и сказать: «Это мои товарищи. Им всем пришлось умереть».
Я прошу их вместе склониться перед погибшими. Тогда симптом чувствует себя лишним и отходит назад. В заключение я предлагаю Ирене поблагодарить отца за подаренную ей жизнь. При этом погибшие товарищи стоят за спиной отца и дружелюбно смотрят на Ирену. С тех пор приступов паники у нее не было.
В начале терапии Ирена была очень привязана к матери. В первой расстановке Ирена была идентифицирована с тайным желанием матери иметь другого мужа. Поэтому проверка подлинности отцовства с помощью теста была очень важной интервенцией. Она навела меня на верный след, а именно, что в этом случае имеет место неосознанная лояльность по отношению к отцу, на сознательном уровне отвергаемому. Это звучит парадоксально, однако такое противоречие встречается очень часто. Оно основывается на том факте, что в душе ребенок бессознательно объединяется с тем из родителей, кого сознательно отвергает. Тест на отцовство хотя и развеял сомнения, но решения не принес.
Решение стало возможно лишь тогда, когда Ирена вместе с отцом почтила смерть его товарищей и приняла дар жизни. Это принятие относится как к Ирене, так и к ее отцу. Симптом «паника» исчез, поскольку признание было сознательно совершенной компенсацией.
САБИНА, РЕВНОСТЬ И ТЯЖЕЛАЯ СУДЬБА МАТЕРИ
Ревность к бывшей жене друга.
Сабине 40 лет, она не замужем, детей нет. В течение последних шести месяцев она встречается с мужчиной. Шесть лет назад ее партнер расстался со своей женой.
Отец жестоко обращался с матерью. Мать постоянно тяжело болела и тем не менее оставалась с мужем.
Мы расставляем Сабину, ее друга и его бывшую жену. Очень быстро выясняется, что бывшая жена не играет здесь никакой роли. По ощущениям Сабины и ее друга, они стоят слишком близко друг к другу. Я ввожу в расстановку заместителя для симптома «ревность», и с этого момента друг смотрит только на симптом. На мой вопрос к Сабине, кто бы это мог быть, ответа я не получаю.
Я ставлю симптом позади Сабины, там он чувствует себя комфортно. Затем я прошу Сабину развернуться и посмотреть на симптом. Ей этого не хочется. Тогда я предлагаю ей сказать симптому: «Я согласна», и склониться перед ним. Сабина произносит эту фразу, кланяется и снова отворачивается. Симптом остается стоять за ее спиной, и они оба говорят, что так им хорошо.
Во время этой сцены друг Сабины держался в стороне, теперь он снова подходит к Сабине и останавливается на приемлемом для обоих расстоянии. Сабина говорит: «Теперь я принимаю тебя как мужа». Лица у обоих сияют.
Ревность Сабины имела функцию препятствовать ее отношениям с другом. Можно предположить, что, «не позволяя» себе нормальных партнерских отношений, Сабина хранила верность матери и ее тяжелой судьбе. Подсознательно она восприняла бы счастливый брак как предательство. Сабина согласилась со своим симптомом и склонилась перед ним, благодаря чему ей удалось полностью обратиться к своему другу. В этой расстановке я сознательно оставила открытым вопрос, кого или что олицетворял симптом. Как показывает результат расстановки, душа Сабины поняла, о чем идет речь. В этом случае попытка дать более точную интерпретацию была бы ошибкой.
ЛИЛИАН, ХУДОБА И БАБУШКА
