Я ставлю на место заместительницы саму Лизу. Лиза смотрит в сторону, эмоционально она совершенно безучастна. На этом я заканчиваю расстановку.
Очевидно, что реакция заместительницы не вызвала у Лизы никакого отклика. Взгляд в сторону является выражением ее лояльности. Невозможно предсказать, насколько ей удастся освободиться от этой лояльности в будущем. На первый взгляд, расстановка не дала никакого решения, однако она показала направление, в котором можно двигаться дальше.
ГИТТИ, РАК ЛИМФАТИЧЕСКОГО УЗЛА И ТАЙНА МАТЕРИ
Злокачественная опухоль лимфатического узла с рецидивом.
Гитти 32 года, она восемь лет замужем, имеет четырехлетнюю дочь.
Матери Гитти 63 года, она здорова. Отец умер от инфаркта в возрасте 60 лет, когда Гитти лежала в больнице, где проходила химиотерапию. У Гитти две младших сестры с симптомами анорексии/булимии.
Работа с Гитти продолжалась в общей сложности более трех лет. Первая расстановка ее родительской системы показала, что она переняла «что-то плохое» из семейной системы матери. Несмотря на все расспросы и розыски, раскрыть эту тайну так и не удалось.
После первой расстановки во время перерыва Гитти подошла ко мне с вопросом: «Это плохо, если я хочу умереть?» Пораженная, я ответила: «Кто я такая, что ты меня об этом спрашиваешь? Этим ведает некто другой». Она восприняла мой ответ как согласие с ее желанием умереть.
Намного позже Гитти рассказала, что тот разговор вызвал у нее доверие ко мне и позволил ей продолжить работать над болезнью с помощью семейной расстановки. Будучи сама арт-терапевтом, она решила пройти повышение квалификации по методу семейной расстановки. Важной составляющей обучения здесь является собственный опыт. Так что Гитти имела возможность в течение трех лет с разных перспектив рассматривать и воспринимать свою связь с семейной системой матери. И каждый раз расстановки показывали, что решением для Гитти было бы оставить матери ее судьбу и все, что с ней связано. Но это было невозможно по причине в самом прямом смысле «смертельной лояльности».
Когда Гитти сообщила, что по результатам контрольного обследования есть подозрение на рецидив, я предложила ей при помощи двух заместителей расставить только ее саму и смерть. Заместительница Гитти стремилась во что бы то ни стало приблизиться к смерти, но заместительница смерти к Гитти не хотела. Она сказала: «Живи, когда-нибудь ты все равно придешь, я могу подождать».
Так как мне показалось, что Гитти не в состоянии принять происходящее, я прервала расстановку. Гитти страшно разозлилась, в первую очередь на меня. Эта злость имела поразительный эффект. Когда Гитти пришла на следующий семинар, она выразила свое негодование перед всей группой. Участники группы выслушали ее с доброжелательным вниманием. Все знали о потенциально смертельном заболевании Гитти. Она выразила свою злость с такой силой, которой раньше не демонстрировала никогда, так что всем присутствующим стало ясно, что, дав волю этой злости, она приняла решение в пользу жизни. Никто не сказал об этом ни слова.
С этого момента Гитти переменилась. Она казалась более живой и сильной. За прошедшие с тех пор два с половиной года рецидивов у нее не было. После этого решающего шага в следующих расстановках Гитти удалось с благодарностью и смирением принять полученную через мать жизнь и оставить ей тайну ее семейной системы.
В расстановке своей нынешней семьи Гитти увидела, что взяла на себя слишком много ответственности не только за мать, но и за мужа. Благодаря этому опыту значительно улучшились ее отношения с мужем.
Первым шагом к решению стало согласие терапевта с желанием клиентки умереть. Вторым шагом была злость на мать, перенесенная на терапевта. Третий шаг к решению, когда Гитти оставила матери тайну ее системы, стал возможен только после такого яркого и мощного выражения злости. Из лояльности к «страшной тайне» в системе матери и в качестве компенсации за что-то, узнать о чем было невозможно, Гитти «при помощи своей болезни» хотела умереть.
КАРИН, БРЕД ПРЕСЛЕДОВАНИЯ И УМЕРШАЯ ТЕТЯ
Бред преследования, описывается как «тень».
Карин 45 лет, она разведена, детей нет. Она сделала два аборта. С 16 лет Карин жила в садомазохистских отношениях с мужчиной на тридцать лет старше ее, которому она была полностью подчинена. Эта связь длилась двадцать лет и закончилась со смертью этого женатого мужчины. Затем она вышла замуж, но брак продлился лишь два года. По поводу абортов она сказала, что это произошло как по принуждению, она не знает, почему так поступила.
Матери Карин 82 года, она живет одна в родной деревне. Отец умер двадцать лет назад. Деда (отца матери) все боялись. Говорят, что сестра матери отравилась. Существует предположение, что эта тетя была беременна от деда, и не исключено, что яд, от которого она умерла, дал ей именно он.
Расставлены Карин, ее мать и симптом (тень). Симптом стоит за спиной у матери, Карин стоит отвернувшись. Я ставлю Карин напротив матери. Мать говорит: «Я чувствую холод и глубокую пропасть. За спиной тепло». Там стоит симптом (тень). Тогда я ставлю мать и симптом напротив, они смотрят друг на друга. Мать почему-то смеется и говорит: «Теперь я вся кругом замерзаю». Симптом говорит: «Становится все холоднее».
Тогда я разворачиваю мать и тень лицом наружу и ставлю рядом с матерью ее умершую сестру. Карин стоит позади этого ряда и смотрит им вслед. Мать говорит: «Я чувствую тяжесть и боль в ступнях». Симптом: «У меня по бедрам бегают мурашки, а руки ледяные». Карин испытывает желание убежать.
Я ввожу в расстановку заместителя деда и ставлю его рядом с матерью. Она говорит: «Тяжесть спадает, становится легче». Умершая сестра начинает плакать и говорит: «Я безумно боюсь». Теперь я прошу заместителей лечь на пол, обращая внимание на порядок: сначала дед, рядом с ним симптом, затем мать и, наконец, умершая тетя Карин.
Я ставлю Карин напротив лежащих.
Мать: «Мне дурно».
Дед: «У меня мурашки».
Сестра: «Я спокойна».
Симптом: «Так все правильно».
Карин удивлена: «Для меня тут много вопросов без ответа».
Я прошу ее склониться перед всеми. Карин кланяется. Потом она медленно выпрямляется, и я ставлю ее напротив лежащей матери и предлагаю сказать: «Мама, я уважаю твою судьбу и проживу свою жизнь сполна». Мать: «Я рада». Внезапно тетя встает и сердечно обнимает Карин: «Хорошо, что ты меня любишь, я хочу, чтобы у тебя все было хорошо».
После того, как умершая сестра матери снова ложится, я прошу Карин встать перед ними на колени. Это приносит ей некоторое облегчение. Она выпрямляется, и я ставлю за ней заместителя ее отца. Карин становится еще спокойнее. Она говорит: «Так хорошо. Теперь я могу спокойнее смотреть на страшное».
Мазохистскую связь Карин с мужчиной на 30 лет старше ее можно рассматривать как компенсацию
