- Хорошо. Вот я иду, задумалась, совсем не замечаю, как преследуешь, громко шурша кустами. Вот хрустнула ветка, и ты внезапно выскочил с довольной рожей. Делаю вид, что всё произошло внезапно и немного вздрагиваю от неожиданности. Твоё слово.
- Здравствуй, Олика! Как я рад тебя видеть!
- Привет, Мидо. Взаимно.
- А почему так кисло? Чем-то обеспокоена? Или оскорбил кто?! Так скажи, я с ним быстро разберусь.
- Не говори глупостей. Кто может обидеть 'боевую девку'? Да ещё зная, что на её защиту кинется преданная стайка ещё не свирепых псов, но уже показывающих зубки щенков.
- Но я же вижу, что ты расстроена.
- Стоп. Не заговаривай зубы. Кажется, ты жаждал поведать что-то насчёт твоей 'королевы-коровы'?
- Ах, да. Моя корова повалила забор и сбежала к вам на задний двор.
- Неубедительно выкрутился.
- Слушай дальше. Пока я оттягивал эту скотину от сенника, услышал тайный разговор твоего отца и королевского гонца.
- Продолжай.
- Король Констаф собирается идти войной на Генурга пятого.
- Он давно об этом кричал. Но дальше угроз его смелости не хватало. Потому что у Генурга, как ты сам говорил, непомерно сильная армия. И хорошие отношения с оружейниками гномов.
- Теперь всё серьёзно.
- С чего ты взял?
- Во-первых, официально гонец доставил какие-то бумаги, касающиеся изменения налогов. О чём Фатун позже объявит на площади. Во-вторых, разговаривали они шёпотом. В-третьих, человек короля сказал, сам велел держать эту информацию в секрете, и быть готовым, по первому требованию Констафа, предоставить с нашей деревни полтораста воинов.
- Ничего себе! Это ж половина взрослых мужчин Заозёрья!
- В-четвёртых, поступивших в армию короля за счёт казны полностью оденут, вооружат и даже станут выплачивать жалованье в размере пяти медяков в день!
- Есть ещё и в-пятых? - догадалась и пристально посмотрела на меня Олика.
- Да. Мне вот-вот стукнет семнадцать. А значит, я тоже смогу пойти на службу к королю.
- Зачем?
- Чтобы в бою применить перенятую у тебя науку. Доказать что я уже не мальчик, а мужчина. А после войны возьму тебя в жены.
Свирепый взгляд любимой, подсказал мне, что ей почему-то не нравится эта идея.
- Теперь слушай сюда, дружок. Во-первых, я готовлю тебя и остальных парней не в армию наёмных убийц, а для защиты родины; во-вторых, не так уж многому вы и научились. В-третьих, записавшись добровольцем, ты докажешь, что являешься не умным рассудительным мужчина, готовый стать опорой семьи, а глупым пацаном, жаждущим добиться славы в Войне. В-четвёртых, если погибнешь, я себе этого не прощу.
- А ты причём? Это моё самостоятельное решение.
- Притом. Буду корить, что не сумела тебя, дурака, образумить.
- Но, Олика. Я уже решил. К тому же…
- Замолчи, не хочу слушать очередную браваду о том, как романтично завоёвывать чужие земли и разорять дома мирных жителей. Ответь мне, перед тем, как сжечь очередное поселение, солдаты обычно насилуют женское население - чьих-то малолетних дочек, беременных жён, сестёр, матерей. Зачастую происходит это на глазах пленённых или рядом с трупом родного мужчины. Подумай, ты в состоянии отобрать жизнь у сына чьей-то матери? Сможешь зарубить чьего-то отца и оставить сирот? Ты готов к таким подвигам?
Мне нечего сказать. Яркие краски плана сделать карьеру военного, добиться высоко положения в обществе и вернуться с победой, меркли на глазах.
- Нет, Олика. Мне представлялось это чем-то вроде опасного, но интересного приключения. Может, ты всё-таки преувеличиваешь? И твои страхи связаны с долгим пребыванием в плену у орков?
- Поверь, люди ничем не лучше. Разве что не едят поверженных. Одно дело сражаться за отчизну, совсем другое быть захватчиком.
- Я хотел поступить глупо. Прости. Теперь даже если меня заставят идти на ту войну, обещаю, что сбегу в лес.
- Так-то. И ещё есть в-пятых.
- Слушаю, - пробурчал я, уныло рассматривая муравьёв под ногами.
- Иди ко мне, - крепко обняла меня дочка старосты, поцеловала в щёку и шепнула: - В-пятых, я люблю тебя и не хочу потерять!
- Что ты делаешь, нас же могут увидеть?
- Тебе не нравится?
- Очень. Но ты же сама говорила…
- Тогда сделаем так, - покрепче схватила меня Олика, выполнила бросок через бедро, перешла на удушающий захват и назидательным тоном произнесла: - Запомни: хороших войн не бывает. Это всегда чьё-то горе. Понял?
- Хр-р, дха, - прохрипел я.
- Повтори! - ослабила захват дочка старосты.
- Любая война - это плохо.
- Молодец, - снова чмокнула меня и помогла подняться девушка.
- О! Вы уже и тут приёмы отрабатываете? - спросил внезапно появившийся Ресл.
- Ага! - кивнула Олика.
- Привет, Ресл. Куда спешишь? - потирая ушибленное плечо, поинтересовался я.
- Разве не слышите большой барабан?
Действительно над деревней разносились глухое: 'Бум! Бум! Бум!'.
- Народ собирают на площадь. Фатун объявит важные новости. Говорят они связаны с приездом королевского гонца, - сообщил друг, - Идёте?
- Конечно! - ответил я, потом притянул за руку подругу и тихонько, чтобы не услышал Ресл, произнёс: - Олика, сегодня особый день! Счастливый. Я запомню его на всю жизнь!
- Почему? - не поняла дочка старосты.
- Ты призналась мне в любви.
Базирог
- Блин, никак не получается произнести заклинание, не глядя на своё отражение, - сетовал человек.
- Сконцентрируй внимание только на буквах. Ведь в прошлый раз у тебя получилось, - посоветовал я.
- Тогда условия открытия Врат мне были не знакомы. А теперь, когда знаю, что Проводнику запрещено видеть себя в зеркало, глаза сами косятся, куда не следует.
- А если повернуть диск так, чтобы в нём отображалось не его лицо, а что-нибудь другое? - предложила Теона.
- Солнце, ты же прекрасно знаешь, что так нельзя, - ответил Серый.
- Может ему шоры, как коню повесить, чтобы смотрел только на надпись? - подключилась светлая сестрёнка, не отрываясь от учебника по начертательной геометрии.
- И седло, - добавила дроу.
- А седло зачем? - удивился я.
- Чтобы не называл меня солнцем, - буркнула на человека тетя Теоларинэ.
- Прости, зайка, постоянно забываю, - виновато отозвался Вотар. - Ты ведь у меня такая ослепительная и горячая штучка.
