президента икону. В-четвертых, почему так любят деньги? Почему не стесняются ездить на иномарках, почему строят четырехэтажные «домики» причта и говорят о гонениях на церковь? А народ голодает. Но тут Вере иногда удавалось Сашу убедить, что подальше от столиц, в глубинке, вместе с этим народом и священники голодают тоже.
— Дают им развалины, говорят: «восстанови», а на что? И они тоже голодают, молоденькие мальчики из семинарии!! — кричала на Сашу Вера.
— Мальчики голодают и рвутся к власти! Чтобы не голодать, — резал Саша. — Копят денежки на епископскую должность. Все продается и покупается, думаешь, я не знаю?
Но Вера и сама про это ничего не знала. И замолкала. А Саша не замолкал. И поправлялся, что попов, ладно, тем более мальчиков готов простить, но только не епископов и митрополитов.
Тут Вера на собственную голову уговорила Сашу сходить с ней в -ский монастырь полюбоваться на службу архиерейским чином. Вера думала сразить Сашу красотой и величием торжественной службы, но Саше все, наоборот, страшно не понравилась. Особенно выражение лица епископа, надменное, как показалось Саше. И не понравилось, что все вокруг этого епископа увивались, подавали ему расческу, бегали за ним со свечами. В общем, Вера ни в чем Сашу убедить не могла. Только плакала и молилась о муже Богу.
И вот однажды Саша отправился на два месяца поработать в Америку и там случайно познакомился с одним русским по имени Peter Grigoryev. Петя оказался православным и в ответ на Сашину критику поповства предложил Саше посмотреть на их местного епископа.
— Не хочу я на них смотреть! — отрезал Саша.
— Да мы уже приехали, — ответил его новый друг.
И остановил машину возле какого-то зеленого дворика. Тут Саша рассмотрел над деревьями золотой куполок.
Только они с Петей вышли из машины и приоткрыли чугунную калитку, как увидели дворника. Пожилой дворник с белой бородой и в кожаном фартуке мел метлой двор. Просто Пиросмани какой-то, а не штат Пенсильвания. Увидев гостей, дворник страшно смутился, бросил метлу и позвал пить чай. Но за чаем дворник был уже не в фартуке, а в черной рясе, потому что оказался местным епископом. Весь чай Саша промолчал, а дворник-епископ, смеясь собственным шуткам, рассказывал гостям что-то про своих бабушек и дедушек из России. Он был двоюродным внуком известного русского передвижника и племянником не менее известного композитора. Только Саша слушать ничего не желал. И в воскресенье приехал на службу. Убедиться, что дворничество с метлой было одним маскарадом.
Но служил владыка не по-архиерейски, а как простой священник, «иерейским чином» — объяснил Саше Петя. Без свечей, юношей и расчесок.
И трапезы никакой волшебной после службы не было, только чай с донатсами, типа русских пончиков. Сам владыка, как сообщил Петя, предпочитает овсяную кашку, которую и варит себе каждое утро.
— Что, прям сам варит?
— Хотели, конечно, помочь, много раз поварих всяких к нему приставляли, но он их незаметненько прогонял...
— Ну, хоть машина-то у него есть хорошая? — обреченно спросил Саша.
— Машина есть. Без машины в Америке пропадешь, — ответил Петя и кивнул в сторону.
В стороне стоял ветхий «фольксваген».
— 1976-го года, — сообщил Петя. — Владыке на епископскую хиротонию подарили, вот он с ней с тех пор и не расстается. То одно поменяет, то другое. А мотор крепкий, до сих пор отлично работает.
— Да как ему не стыдно! — не выдержал Саша. — Он же владыка!
— Думаешь, ему не дарили хороших машин? Каждый год кто-нибудь дарит ко Дню Ангела. Он благодарит, принимает и даже недельку-другую ездит на ней. Ну, а потом... — Петя вздохнул. — Девает он их куда-то, а куда — никто не знает. Спрашивают его, а он как дурачок сразу сделается — разбил, простите, братья и сестры, старика, разбил вашу красавицу, в металлоломе лежит. И на колени — бух! Простите грешного маразматика!
Саше, конечно, все это очень понравилось. И владыка, и службы его скромные, и сам он, ясный, веселый, бодрый такой старичок. Хоть и с хитрецой.
В следующее воскресенье Саша снова поехал на службу, точнее к ее концу — чтобы снова посмотреть на занятного попика. На этот раз владыка с Сашей даже долго беседовал, про математику про Сашину, про людей американских, и незаметно дал один совет, Саша сразу не понял, к чему это владыка какую-то жизненную историю ему рассказал. А потом понял и тоже так поступил, как в этой жизненной истории. После этого его пригласили и на следующий год в Америку приехать, поработать над новым проектом. Саша не отказал.
Конечно, не то чтобы Саша тут же поверил в Бога, начал ходить в церковь и полюбил попов, но смягчился. Возвращается в родную Россию, а там жена Вера ждет его не дождется, хоть и православная, а все равно ж жена. И с тех пор Саша попов ненавидеть перестал. Поставил фотокарточку владыки на письменный стол, и только по телевизору покажут какого попа, программы уже не переключает, а просто бежит к письменному столу «подышать свежим воздухом». Подышит, и ничего — опять добрый. Даже и скажет иногда Вере в утешение: «Просто менталитет у них советский, но лет через девяносто будут и у нас свои владыки, Верочка, так что ты не расстраивайся».
Отец Василий
Отец Василий был очень скромным. Несмотря на то, что был епископом. Правда, американским. Когда он начал приезжать из Америки в Россию и, идя после службы, гладил детей по голове, дарил им конфетки и тихо улыбался, все очень удивлялись: вот какими, оказывается, бывают епископы. Однажды отец Василий ехал на машине к одному батюшке, в страшную глухомань, потому что батюшка служил в далекой деревне, но очень звал владыку в гости, посетить его храм, между прочим, XVI века. И владыка согласился. Дорога пошла плохая, машину трясло, но все терпели, и вдруг водитель остановился. Ехать дальше было нельзя, только что здесь произошла авария. Мотоцикл врезался в грузовик. У мотоцикла вниз лицом лежал седой человек. Второй человек смотрел на него и, сжимая в руках шлем, плакал, потому что на земле лежал его собственный отец, от удара скончавшийся на месте.
— Если ваш отец был верующим, — сказал владыка, — можно отслужить панихиду.
— Да-да, — закивал молодой человек. — Мой отец всегда верил в Бога, молился. В церковь он не ходил, у нас тут вокруг все церкви давно разрушены, но всегда говорил, что у него есть духовник.
Из машины принесли облачение, отец Василий начал облачаться, но прежде, чем начать панихиду, спросил:
— И все-таки это удивительно — ваш отец никогда не ходил в церковь, кто же тогда был его духовником?
— Он ловил религиозные передачи «вражеских голосов» и слушал их почти каждый день. Вел эти передачи батюшка, имени не помню, а фамилия — Родзянко. Этого батюшку отец и называл своим духовником, хотя, конечно, никогда не видел его.
Отец Василий медленно опустился на колени перед своим духовным сыном, с которым встретился первый и последний раз в жизни.
Отец Михаил
Батюшка Михаил служил в Нью-Йорке и у консерваторов слыл опасным либералом, а у либералов просто хорошим батюшкой. Ручки он целовать не давал, никем не руководил, чад не растил, а всенощную и великопостные службы служил с большими сокращениями. Ретрограды его осуждали, а все остальные
