во внимание эту его страсть к телесным наказаниям, – поэтому я не сомневалась, что увижу здесь многих из них.
Однако, пройдя с мамой под широкой аркой, венчающей вход, и попав во внутренний школьный двор, по периметру которого располагались здания миссии[23], я не увидела ни единого человека, который выглядел бы так, будто ему или ей здесь не место. Несколько туристов щелкали со всех сторон внушительный фонтан, у подножия одной из пальм усердно трудился садовник – пальмы росли даже в моей новой школе, – а по просторному крытому переходу между строениями в молчаливом раздумьи прогуливался священник. Для такого старого здания, чьи стены видели, должно быть, не одну смерть, здесь было слишком спокойно и красиво.
Я ничего не понимала. Куда делись все привидения?
Возможно, они боялись здесь показываться.
Судя по всему, не одна я так думала, поскольку парень, сидевший напротив нас с мамой, – в приемной нас усадили на диванчик и попросили немного подождать – увидел, куда я смотрю, и выдал:
- Говорят, он плачет кровавыми слезами всякий раз, как какая-нибудь девчонка заканчивает эту школу девственницей.
Не сдержавшись, я фыркнула от смеха. Мама бросила на меня сердитый взгляд. Секретарь, пухленькая женщина среднего возраста, глядя на которую, можно было подумать, что подобные слова должны были бы оскорбить ее до глубины души, лишь закатила глаза и устало поморщилась:
- О Адам…
Адам, симпатичный парнишка примерно моего возраста, серьезно посмотрел на меня.
- Чистая правда, - торжественно заявил он. – Это случилось в прошлом году. Моя сестра. – Он заговорщически понизил голос: - Она мне не родная, родители ее удочерили.
Я снова засмеялась, и мама нахмурилась. Она потратила большую часть вчерашнего дня на рассказы о том, как на самом деле трудно было убедить школьную администрацию принять меня – в основном из-за того, что мамуля не могла доказать, что я крещеная. В конце концов они приняли меня лишь благодаря Энди, потому что здесь учатся его мальчики. Думаю, не последнюю роль в этом сыграло и приличное денежное пожертвование, хотя мама об этом не упомянула. Она лишь сказала, что я должна вести себя как можно лучше и не швырять ничего из окон – хотя я и объясняла ей, что в тот раз была не виновата. Я сражалась с чрезвычайно агрессивным юным привидением, которое не хотело покидать свое место обитания – раздевалку для девочек в моей старой школе. Когда я выбросила его в то окно, это, несомненно, привлекло внимание призрака и побудило его встать на праведный путь (во веки веков, аминь).
Конечно, маме я сказала, что решила слегка потренировать в раздевалке мой замах для большого тенниса и ракетка выскользнула у меня из рук – совершенно невероятная история, особенно если учесть, что ракетку так и не нашли.
В тот момент, когда я погрузилась в эти болезненные воспоминания, открылась тяжелая деревянная дверь и к нам вышел священник.
- Миссис Аккерман, как приятно снова вас видеть, - поздоровался он. – А это, должно быть, Сюзанна Саймон. Вы ведь ко мне? Проходите.
Пропустив нас в свой кабинет, он задержался на пороге и обратился к парню на диване:
- О нет, мистер Мак-Тэвиш. Только не в первый день нового семестра.
Адам пожал плечами:
- Что тут можно сказать? Эта баба меня ненавидит.
- Будьте так добры, не называйте сестру Эрнестину бабой, мистер Мак-Тэвиш. Я увижусь с вами через минуту, после того как переговорю с этими двумя леди.
Когда мы вошли в кабинет, отец Доминик – так звали директора школы – сел на свое место и какое-то время просто беседовал с нами, расспрашивая, понравилась ли мне Калифорния. Я ответила, что это отличное место, особенно океан. После того, как я распаковала вещи, мы провели большую часть дня на пляже. Я нашла свои солнечные очки и, хотя для плавания было еще холодновато, здорово провела время, просто лежа на одеяле, расстеленном на песке, и наблюдая за волнами. Они были гигантскими, больше, чем в сериале «Спасатели Малибу»[24], и Док потратил полдня, чтобы объяснить мне, в чем причина. Правда, сейчас я уже ничего не помню – солнце так опьяняло, что мне лень было прислушиваться. Я поняла, что люблю пляж, запах океана, водоросли, лениво покачивающиеся в воде у берега, прохладный песок, в который можно зарыться пальцами ног, вкус соли на коже по возвращении домой. Может, в Кармеле и нет «Бубликов от Боба»[25], но зато на Манхэттене уж точно нет пляжа.
Отец Доминик выразил искреннюю надежду, что в Академии при миссии у меня все сложится хорошо, и пустился в разъяснения, мол, несмотря на то, что я не католичка, я не должна чувствовать себя нежеланным гостем на мессах. Разумеется, существуют церковные праздники, во время которых ученики- католики должны посещать службу в церкви вместо уроков. Я же могу либо присоединиться к ним, либо остаться в пустом классе, если пожелаю.
По некоторым причинам это показалось мне довольно забавным, но я сдержала смех. Отец Доминик был пожилым человеком, но выглядел весьма деятельным и энергичным, отчего показался мне довольно привлекательным в своей черной сутане с белым воротничком – я имею в виду, привлекательным для шестидесятилетнего. У него были седые волосы, ярко-голубые глаза и ухоженные ногти. У меня немного знакомых священников, но я решила, что этот может оказаться очень даже ничего – особенно если припомнить, как он сдержался и не накричал на парня из приемной за то, что тот назвал монахиню бабой.
Поведав о различных нарушениях, за которые меня могут исключить, – неоднократный пропуск занятий, продажа наркотиков на территории школы, в общем, все как всегда – отец Доминик поинтересовался, есть ли у меня вопросы. Вопросов не было. Затем он обратился к мамуле, пожелав узнать, есть ли какие-либо вопросы у нее. Оказалось, нет. Тогда отец Доминик поднялся и сказал:
- Вот и хорошо. Тогда я попрощаюсь с вами, миссис Аккерман, и провожу Сюзанну на ее первое занятие. Идет, Сюзанна?
Тот факт, что глава школы, у которого, скорее всего, масса дел, тратит время на то, чтобы проводить меня на первый урок, показался мне немного странным, но я ничего не сказала по этому поводу. Я просто взяла свое пальто – черный шерстяной тренч от «Esprit»,
Мамуля ушла, а отец Доминик, приказав Адаму подождать, повел меня через внутренний двор.
- Не вопрос, падре, - откликнулся Адам.
Он с интересом поглядывал на меня за спиной священника. Не так часто парни моего возраста смотрели на меня с интересом. Надеюсь, он в моем классе. Может, наконец осуществятся мамины мечты о моем активном участии в общественной жизни.
Пока мы шли, отец Доминик немного рассказал мне о здании, вернее даже зданиях. Несколько толстостенных глинобитных построек соединялись крытыми переходами с низкими потолками, а в центре располагался красивый внутренний двор с пальмами, бурлящим фонтаном и бронзовой статуей падре Серра с женщинами – типичными, как мы их себе представляем, индейскими скво с детьми в заплечных мешках, – стоящими перед ним на коленях. По другой стороне переходов стояли каменные скамьи, сидя на которых, люди могли в одиночестве наслаждаться видом великолепного внутреннего двора, тянулись двери, ведущие в классные комнаты, и стальные шкафчики, встроенные прямо в глинобитные стены. Один из шкафчиков, как пояснил отец Доминик, отвели мне. Комбинацию замка он взял с собой. Так что не хочу ли я повесить свое пальто?
Проснувшись воскресным утром, я с удивлением поняла, что дрожу от холода. Кое-как выбравшись
