досуг.
— Ничего не понимаю, бабушка. — Он взял у нее из рук письмо, а бабушку усадил на диван.
— Какой смысл учиться составлять обеденные меню и правильно приветствовать царственных особ? Она незаконнорожденная дочь. И ей ни за что не удастся выйти замуж за человека, который стоит выше нее по положению в обществе. Лучшее, чего она сможет добиться, — это получить хорошее образование. Тогда она хотя бы устроится гувернанткой. На большее ей рассчитывать не приходится.
Себастьян кивнул, соглашаясь с бабушкой. Как бы сильно он ни желал иного, обстоятельства рождения Джеммы абсолютно исключали возможность ее брака с человеком благородного происхождения. Крайне неприятно думать об этом, но бабушка права. Девочке совершенно необходимо хорошее образование, которое позволит обеспечить ее будущее.
— Если все это правда…
— Ты прочитай до конца! — воскликнула бабушка фальцетом, что свидетельствовало о крайней степени огорчения. Она взяла внука за руку своими слабыми пальцами и поднесла письмо прямо к его глазам. — Вот здесь самое главное.
Себастьян напряженно всмотрелся в старательно выведенные чернилами слова. Он прочитал письмо Джеммы от начала до конца, надеясь, что бабушка преувеличивает. Ему очень хотелось, чтобы так и оказалось.
Но, как выяснилось, она говорила сущую правду. Его подопечная — его племянница, которая больше всего на свете любит читать, училась вместо этого тому, как подобает вести себя на прогулке и как делать реверанс. Вся школа занималась никому не нужной ерундой вместо того, чтобы получать настоящее образование.
— Где это находится? — Себастьян вскочил на ноги. — Я поеду в школу и посмотрю, что там делается. Если окажется, что эта учительница действительно ставит досуг превыше образования, я сам этим займусь и добьюсь, что кого-то из двоих в этой школе больше не будет — или этой самой наставницы, или же Джеммы.
Бабушка заметно повеселела.
— Она в «Школе добродетелей», которую содержит в Бате миссис Хадлстон.
— Я велю лакею сегодня же собрать все необходимое в дорогу! — воскликнул Себастьян, уже подходя к двери. — Завтра выезжаю.
Проведя в Бате целую неделю, Сьюзен уже почти привыкла подниматься не в полдень, а на рассвете.
Бат был городом, помешанным на здоровье, и, насколько можно было понять из газеты «Бат геральд» (ибо миссис Хадлстон была верна своему слову и неукоснительно запирала входные двери в девять часов вечера), даже балы в местных Залах ассамблей завершались задолго до полуночи.
Если бы всего месяц назад кто-нибудь высказал предположение, что Сьюзен станет прогуливаться у павильона минеральных вод в девять часов утра, она в глаза бы назвала этого человека безумцем. Однако же, вот — она действительно здесь в указанное выше время, и с ней ни больше ни меньше как дюжина учениц в возрасте от шести до пятнадцати лет, а позади плетется мисс Грассли, одна из учительниц, преподающих науки.
Нет, правда — почему она раньше так несерьезно относилась к познавательным экскурсиям по Бату? Конечно, поначалу ей казалось уместным ходить на прогулку ближе к вечеру, но выяснилось, что девять утра — самое модное здесь время, когда все местное общество гуляет вокруг павильона и пьет теплую минеральную воду с ужасающим запахом.
По огромному залу павильона расхаживали толпы изысканно наряженных дам и джентльменов — частью старых и больных, однако и немало мужчин в расцвете лет и сил более всего стремились быть надлежащим образом представленными особам противоположного пола.
При этом зрелище у Сьюзен слезы подступали к глазам. Она уже столько дней и ночей провела в школе, учила детей, общалась с молодыми женщинами, которые во всех отношениях были ей совершенно чужды, что, входя в павильон минеральных вод, чувствовала себя так, будто вернулась в родной дом.
— Разве мы не должны расписаться в книге посетителей, леди Сьюзен? — поинтересовалась мисс Джентри, одна из старших девочек. Зеленые глаза ее горели от возбуждения, пожирая громадную книгу, выставленную на возвышении, дабы каждый мог прочитать в ней имена всех тех, кто побывал в этом почтенном заведении.
Сьюзен напряглась. Да, это положено делать, но ведь она здесь скрывается! Неразумно записывать свое полное имя.
— Нам не следует толпиться у книги посетителей. Пусть распишутся две самых старших ученицы. — Девочки разочарованно зароптали, привлекая внимание стоявших поблизости богато наряженных дам и джентльменов. — Остальные вместе со мной пройдут к Королевскому фонтанчику и попробуют воду. — Эти слова были встречены сжатыми губками и сморщенными носиками. — Ну, ну. Истинная леди пьет воду, чтобы набраться сил и бодро прогуливаться по залу. Те же, кто не осушит свои стаканы, скоро устанут, будут вынуждены сесть и помнут свои платья.
Казалось, воспитанницы приняли это объяснение, тем более что до известной степени оно соответствовало истине. Не имея служанки, Сьюзен будет вынуждена сама разглаживать морщинки на своих платьях, а коль скоро подобного подвига она никогда даже не пыталась совершить, то мудро решила просто не садиться. В конце концов, на ней было платье для прогулок, которое и сшито так, чтобы наиболее выгодно смотреться в движении. Вот они и станут прогуливаться, только сначала выпьют воды. Сьюзен подошла к Королевскому фонтанчику и вложила в руку служителя несколько шиллингов.
— Леди, каждая из вас может подойти и набрать стакан воды. — Ни одна из девочек не вышла вперед — всех их пугал исходивший от воды сильный запах серы. Тогда Сьюзен отдала одной из девочек свой атласный ридикюль и стала передавать тем, кто стоял к ней ближе, стаканы воды.
Взяла и сама стакан, поднесла его к губам, сначала понюхала, чтобы подготовиться к принятию отвратительной жидкости (этой хитрости она научилась у сестры Айви, чтобы не стошнило, когда поглощаешь стряпню миссис Уимпол). А потом заставила себя проглотить плотную солоноватую воду. Желудок у нее сжался, но она спокойно поставила стакан на поднос для использованной посуды.
— Она же пахнет вареными яйцами, — пожаловалась мисс Сара Сетон — громче, чем требовалось, чтобы перекричать оркестр, игравший на верхней галерее. — Вареными тухлыми яйцами!
Сьюзен наклонилась немного и тихим голосом просветила девочку.
— Настоящая леди никогда не жалуется. Она прикусывает язык, делает то, что ей положено делать, и сохраняет благородные манеры.
— Фу! — Мисс Сара Сетон хлопнула себя ладошками по губам.
— Милая, я выразилась в переносном смысле, — пояснила Сьюзен. — Нет нужды прикусывать язык зубами.
Она взяла свой ридикюль и вынула из него еще шиллинг для служителя. Три пенса[27] за стакан пойла — это просто нелепо, но миссис Хадлстон, когда Сьюзен попросила у нее деньги из школьных средств, на удивление благожелательно отнеслась к этим расходам. Складывалось впечатление, что родители большинства учениц выразили удовольствие произведенными переменами в обучении и воспитании их чад.
Сьюзен взвесила на руке тяжелый от монет ридикюль, и в голову ей пришла совершенно блестящая мысль.
Зачем ей жить, словно узнице, если в Бате столько изумительных возможностей для обучения ее воспитанниц? Она с трудом удержалась, чтобы не расхохотаться от удовольствия. Да она же вполне может жить здесь, как подобает леди, — за счет «Школы добродетелей» миссис Хадлстон! Здесь же есть театр и концерты, отличные рестораны и магазины, устраиваются выставки живописных полотен и гравюр, балы…
У нее едва голова не пошла кругом от обилия возможностей для обучения девочек в городе Бате.
