едва рассеивала мрак. От стен и от узких окон несло холодом. Уныло завывал ветер.
Несмотря на холод, в комнате стоял тяжелый запах. Запах смерти, подумала Лорел, содрогнувшись. Приблизившись к подоконнику, она увидела на нем темное пятно, такие же пятна были и на полу.
Кровь. Она была уверена, что это кровь.
Лорел почувствовала дурноту. Она выглянула в окно. Темная туча закрыла солнце, с которым исчезло и тепло. Волосы зашевелились у нее на голове, и дрожь пробежала по спине.
Была ли она здесь когда-то? Не постигла ли ее здесь, в башне, ужасная судьба? Почему это место так ее испугало? Или это была естественная реакция на мрачную обстановку и пронизывающий холод?
Она сделала глупость, придя сюда. Теперь, когда преступники удалились, ей ничего не оставалось, как уйти самой и больше сюда не возвращаться.
Словно наперекор ее решению, дверь вдруг с шумом захлопнулась. Лорел так испугалась, что вскрикнула и замерла на месте.
Придя в себя, она шумно вздохнула и направилась к двери. Но тяжелая задвижка закрылась, и, как Лорел ни старалась, она никак не могла сдвинуть ее с места. Значило ли это, что один из заговорщиков вернулся и увидел ее здесь? Запереть ее здесь не стоило ему никакого труда.
Мысль о том, что она сама облегчила злодеям задачу расправиться с ней, была невыносима. «Дура, – твердила себе Лорел, – идиотка».
Всей тяжестью навалившись на задвижку, она сумела сдвинуть ее. Собравшись с силами, она повернула ручку и навалилась на дверь, сумев приоткрыть ее.
Все-таки дверь захлопнул ветер.
Выбравшись из комнаты, Лорел кинулась вниз по лестнице и устремилась в покои лэрда. Оказавшись там, она почувствовала, что от пережитого страха едва держится на ногах.
– Миледи!
Лорел вздрогнула, услышав голос Бринны.
Служанка внесла и поставила на стол поднос с кусками мяса, с хлебом и кувшинчиком вина.
В приоткрытую дверь комнаты она увидела Донована, перебрасывавшего через плечо плед, как это утром делал его отец.
Бринна с подозрением оглядела свою госпожу, снова одетую в странную одежду, и заметила, что госпожа бледна и явно напугана.
– Что с вами, миледи?
– Ничего. Я… – Лорел отпила вино, чтобы заполнить неловкую паузу. Какой она должна показаться этой девушке в одежде из другого века?
Взвесив все, Лорел решила, что ей не нужно ничего объяснять. Она – жена лэрда, хозяйка замка.
– Мы с Донованом будем завтракать на балконе.
Взяв поднос, она вышла в открытую дверь. Донован последовал за ней.
Бринна в растерянности стояла в дверях.
– Потребуется ли вам что-нибудь еще, миледи?
– Ничего. Спасибо, Бринна.
Лорел подождала, пока за служанкой закрылась дверь.
– Бринна сказала тебе, что варвары вернулись?
– Да, мама. – Донован откусил мясо. – Она сказала, что отец и дядя уже сражаются с ними в горах. Почему ты не разбудила меня? Ты же знаешь, я хотел пойти с ними.
– Ты еще успеешь.
Донован широко раскрыл глаза.
– Ты отпустишь меня?
Лорел кивнула:
– Мы пойдем вместе.
Мальчик изумленно смотрел на Лорел.
– Что ты говоришь? Ты знаешь, отец никогда бы не позволил тебе появиться на поле битвы.
– Я должна сказать твоему отцу нечто очень важное, о чем мне стало известно.
– Ты можешь рассказать ему об этом, когда он вернется.
Лорел покачала головой:
– Боюсь, что он не вернется, если я не расскажу ему.
Она вспомнила последние слова, сказанные женщиной. Они звучали зловеще. Заговорщики хотели умертвить Конела, как и его жену. Они могли поручить доверенному человеку убить лэрда и представить дело так, как будто он был убит варварами.
– Тогда расскажи мне, а я передам отцу.
Лорел невольно улыбнулась. Он был так похож на Конела! Умный, решительный и твердый. Но и она была тверда. На этот раз она не отступит.
Взяв меч и нож, висевшие над камином, она вручила меч Доновану, а нож сунула в карман своих брюк.
Мальчик пристально смотрел на меч.
– Он принадлежал моему отцу, когда он был мальчиком. А до этого его отцу.
– А теперь он твой. И я уверена, ты будешь пользоваться им с честью. А теперь поспеши в конюшню и приготовь двух лошадей. Мы вместе отправимся к лэрду.
Донован побежал вприпрыжку. А Лорел стала собирать вещи, которые могли ей пригодиться на поле боя. Она наполнила овечий пузырь элем для дезинфекции и аккуратно сложила чистые простыни для перевязки. Она подумала о чудесах медицины в своем мире, об искусстве хирургов двадцать первого века.
Но сейчас нельзя было тратить драгоценное время на мечты о том, что могло бы быть. Собрав скудные запасы, Лорел связала их в узел и поспешила навстречу Доновану.
Если Конела действительно пытаются заманить в ловушку, она должна сделать все возможное, чтобы вовремя предупредить его.
8
Сбегая по лестнице и устремившись к конюшне, Лорел порадовалась, что избавилась от неудобного платья и была в своей обычной одежде. Хотя она чувствовала себя почти царственной в платьях леди Лорел, у современной одежды – юбок и брюк – были свои преимущества.
Подходя к конюшне, она увидела двух пасущихся лошадей. О чем только Донован думает? Они давно уже должны были быть оседланы.
Наверное, он не привык обходиться без грума, который, конечно же, отправился с воинами.
Положив на землю узел, она огляделась по сторонам.
– Донован? Что это за фокусы?
Ответа не последовало.
Лорел, заметив, что дверь в конюшню открыта, вошла. Сердце у нее тревожно забилось. Меч Донована валялся на земле. А ведь мальчик так им гордился. Никогда бы он добровольно не бросил меч.
Добровольно… Лорел похолодела.
Кто-то похитил сына лэрда. Но кто и зачем?
Эти двое в башне замка замышляли недоброе против нее и лэрда. А о безопасности мальчика она даже не подумала!
Она бросилась обратно в крепость. Перепрыгивая на лестнице через две ступеньки, она промчалась по коридорам и вбежала в комнаты лэрда.
– Донован!
Она кинулась в комнату мальчика. Комната была пуста. На кровати был приколот ножом свиток. Выдернув нож, Лорел взяла свиток в руки. В глазах у нее потемнело, и она едва смогла прочитать:
«Твой сын в башне. Приходи одна – или ему конец».
Предатели рассчитали все верно – у нее не было времени искать помощи Кона, не было времени подумать, как спасти мальчика. Они воспользовались нападением варваров, чтобы удалить Кона из замка и осуществить свой гнусный замысел.
Жизнь невинного ребенка была теперь в ее руках. Если она не выполнит их волю, не приходится
