располагал никакими сведениями обо мне лично, точно так же, как ими не располагал ни один работник его ведомства.
3. Беседа условно может быть разделена на две составные части: первая ее половина протекала в Ф.О., когда люди проходили через помещение, где мы разговаривали, не обращая на нас ровным счетом никакого внимания, и вторая — в парке и кафе, за стенами Ф.О., где нас мог увидеть беседующими любой желающий.
И что же из этого следует? Ничего, разве только…
Да, напрашивается единственно возможный вывод: разве только их увидел вместе, занятых оживленным разговором, некто, опознавший как Феннана, так и Смайли и не желавший их взаимодействия ни под каким видом.
Он отложил карандаш в сторону.
Значит, кто бы ни был тот человек, что убил Сэма Феннана, он был заинтересован в том, чтобы покойный не имел контактов с офицером службы госбезопасности. Вполне вероятно, что это мог быть и кто-нибудь из Форин Оффис. Но, что очень важно, этот человек знал Смайли. Например, человек, знавший Феннана еще со времен учебы в Оксфорде, знавший, скажем, как исповедующего коммунистические взгляды. И теперь этот человек побоялся разоблачения, боялся, что Феннан проговорится или уже проговорился. А если уже проговорился, то Смайли также следует убрать, и убрать быстро — пока он не успел подать наверх рапорт с выводами о беседе с Феннаном.
Что ж, эта версия объясняет убийство Феннана и покушение на Смайли. Логика тут какая-то присутствует, но очень в небольшом количестве. Смайли выстроил свой карточный домик настолько высоко, насколько тот мог подняться, и все равно у него еще оставались карты на руках. А как насчет Эльзы, как насчет ее заведомой лжи, ее соучастия в убийстве, ее страха? Как насчет машины и звонка в восемь тридцать утра? Как насчет анонимного доноса? Если убийца боялся контактов между Феннаном и Смайли, вряд ли он стал бы привлекать внимание органов к Феннану, написав на него донос. Но тогда кто? Кто?
Он снова откинулся на подушки и закрыл глаза. В голове снова ритмично пульсировала боль. Может быть, Питер Гиллэм сможет чем-то помочь в этом деле? Одна надежда — на него. Голова опять пошла кругом и сильно болела.
9. Совершая приборку
Мендель широко улыбался, когда впустил в палату Питера Гиллэма.
— Вот, привел, — сказал он.
Беседа не клеилась, Гиллэм чувствовал себя неловко: сначала внезапная отставка Смайли и вот теперь еще эта нелепая встреча в больничной палате. На Смайли была синяя пижама, волосы на голове поверх бинтов торчали дыбом, а на левом виске виднелся еще огромный синяк.
После особенно мучительной, затянувшейся паузы Смайли произнес:
— Послушай, Питер, Мендель рассказал тебе, какая история со мной тут приключилась. Ты эксперт. Скажи, что нам известно о восточногерманском торговом представительстве по сталеварению?
— Чисты, как свежевыпавший снег, дружок, разве только смылись отсюда как-то слишком неожиданно. Всего их там было три человека и собака. Обосновались где-то в Хэмпстеде. Когда они приехали сюда, все мы головы ломали, какого черта им тут нужно, на что они надеются. Но за прошедшие четыре года они умудрились вполне прилично поработать.
— А что им было поручено и каков был круг их полномочий?
— Да Бог их знает. Мне кажется, они надеялись по приезде убедить наше Министерство торговли разорвать европейские стальные обручи, да не тут-то было, получили полный афронт. Тогда они занялись консульскими делами, с акцентом на запчасти, средствами обеспечения производства и готовым продуктообменом, научно-технической информацией и все такое. Ничего общего с тем, с чем они к нам приехали и что, как я понимаю, было для них более приемлемым и важным.
— Кто работал в представительстве?
— Ну, пара технарей — профессор доктор Кто-То-Та-кой и доктор Еще-Кто-То, две девчонки и всеобщий любимец.
— И кто же был этот всеобщий любимец?
— Не знаю. Какой-то молодой дипломат по разглаживанию морщин. У нас в департаменте есть на них все данные. В принципе, я могу раздобыть для тебя необходимые подробности.
— Если не составит тебе труда.
— Конечно, не составит.
Снова неловкая пауза. Прервал ее Смайли.
— Если удастся, раздобудь и фотографии, Питер, ладно?
— Да, да, конечно. — Гиллэм в смущении отводил глаза, боясь встретиться со Смайли взглядом. — Мы не так уж много знаем о восточных немцах — ты же в курсе. Так, получаем то из одного, то из другого источника нерегулярную информацию, но в целом они для нас скорее напоминают кота в мешке. И если они что-то затевают, то уж наверняка не станут пользоваться торговой или дипломатической крышей. Потому-то, если ты и прав насчет того парня, все же маловероятно, что он появился из сталелитейного представительства.
— Ага, — только и ответил Смайли.
— Как они работают? — спросил Мендель.
— Обобщать те разрозненные случаи, которые нам известны, довольно рискованно. Мое впечатление таково: засылают они к нам агентов непосредственно из Германии. Контролер и агент в самой операционной зоне не встречаются.
— Но ведь, не имея контакта, они теряют оперативность, — воскликнул Смайли. — Можно прождать месяцы, пока твой агент сможет покинуть пределы страны проживания и приехать на встречу с контролером, а вдруг он не сможет обеспечить себе достаточно убедительного прикрытия для выезда за границу?
— Да, в смысле оперативности передачи информации и руководства непосредственной деятельностью агента тут, конечно, есть известные накладки. Но ведь они ставят перед собой такие мелкие цели, такие незначительные задачи. Они, например, хотят контролировать деятельность эмигрантских кругов — шведских, польских репатриантов и всяких там других инородцев — при помощи кратких визитов контролеров в нашу страну. В таких случаях все ограничения в технике связи, о которых ты ведешь речь, не играют такой уж большой роли. А в случаях исключительных, когда они используют в качестве агентов жителей страны, представляющей интерес для их разведки, они работают с системой курьеров, которая соответствует советскому образцу.
Смайли внимательно вслушивался в его объяснения.
— Да вот, в частности, — продолжал Гиллэм, — американцы совсем недавно перехватили одного курьера и поделились с нами некоторыми сведениями о технике связи служб ГДР.
— Ну-ка, ну-ка?
— Это выглядит примерно так: никогда не ждать в назначенном месте, если партнер опаздывает, никогда не приходить в указанное время, а только на двадцать минут раньше — в общем, целый набор дешевых фокусов, и все для того, чтобы придать немного фальшивого блеска низкосортной информации. А потом у них еще эта дрянь с именами. Курьеру, скажем, приходится выходить на контакт с тремя или четырьмя агентами, контролер работает с пятнадцатью. Так, они сами никогда не придумывают себе рабочие клички.
— Что ты имеешь в виду? Они ведь
— Кличку придумывает им агент. Агент выбирает имя, а контролер откликается на это имя только с
