Гектору очень хотелось бы, чтобы он открыл ему свой секрет счастья.
Старый монах, смеясь, посмотрел на него, а потом сказал:
— Отличная идея это ваше путешествие. Когда вы его завершите, приезжайте ко мне снова.
Новые наблюдения Гектора
Вечером Гектор направился в офис за Эдуардом, чтобы поужинать вместе с ним. Было воскресенье, но, несмотря на это, Эдуард работал, потому что торопился подготовить к завтрашнему утру досье. В его задачу входило показать одному очень важному господину, как следует осуществить слияние-приобретение, и он торопился, чтобы сделать это раньше другого Эдуарда из другого банка, который хотел продемонстрировать то же самое тому же важному господину. Что до самого важного господина, то он стремился провернуть это слияние-приобретение быстрее другого, тоже очень важного господина, который желал того же самого. Гектор понял, что в бизнесе всегда происходят своего рода гонки, а в психиатрии все чуть-чуть по-другому — опережать там некого, достаточно просто не позволять пациенту слишком долго изливать душу, иначе запоздаешь с приемом следующих пациентов, а они этого не любят.
Гектор искал офис Эдуарда в высоких и очень современных башнях, стоящих на самом берегу моря. Только пляжа там не было: лишь набережные и причалы с огромными кораблями или стройки, где возводились новые башни.
Автомобили ездили сверху, по эстакадам, и это было удобно, потому что Гектор мог ходить между башнями, не боясь, что его собьет машина. Он подошел к очень красивой и ярко сверкающей башне Эдуарда. Она напоминала гигантское лезвие бритвы. Поскольку Гектор пришел слишком рано, он решил выпить кофе, и все сложилось очень удачно, потому что совсем рядом стояло большое современное кафе, целиком из стекла.
На этот раз официантки не были красавицами, и Гектор испытал облегчение, поскольку красота в большом количестве утомляет. К тому же он полагал, что такая острая чувствительность к женской красоте сродни болезни. Он, конечно, знал, что не единственный, кто ею страдает, но все же ожидал, что в один прекрасный день излечится. Только пока, как вы уже наверняка догадались, особо надеяться на это не приходилось.
Он позвонил Эдуарду, тот обрадовался другу, но был пока занят. И попросил Гектора немного посидеть в кафе, потом он за ним зайдет.
Гектор начал пить кофе из большой чашки, глядя на вход в башню.
И там он заметил нечто такое, что уже видел в этом квартале не единожды: группа маленьких китаянок расстелила на земле большую клеенку, потом все они уселись на нее, словно школьницы на пикнике. Присмотревшись, Гектор разглядел, что они не совсем такие, как другие китаянки: немного поменьше ростом, довольно хрупкие и слегка загорелые. Похоже, им было весело, они беспрерывно болтали и часто смеялись. В этом квартале ему попалось уже несколько таких групп, как эта. Они расстилали свои клеенки у входов в вестибюли башен и под пешеходными мостиками, то есть всюду, где можно скрыться от дождя, не заходя в помещение.
Гектор задумался, не служат ли они какому-нибудь новому культу. Ему очень хотелось узнать, в чем тут дело, может, это религия того старого монаха, потому что женщины, как и он, часто смеялись.
Он стал с нетерпением поджидать Эдуарда, разглядывая людей, выходящих из башни. Это были главным образом китайцы, но одетые как Эдуард в выходные дни, то есть в роскошных рубашках поло и в туфлях для прогулок на яхте. Присмотревшись к их походке, Гектор сразу понял, что они закончили те же институты, что и Эдуард, — где люди учатся, чтобы стать богатыми. (Не забывайте: Гектор — психиатр, и потому стоит ему взглянуть на человека, и он уже знает, где тот учился и коллекционировал ли его дедушка бабочек.) Встречались среди выходивших также и европейцы, как Эдуард, и по их внешнему виду Гектор пытался угадать, из какой они страны. Наверняка он иногда ошибался, но поскольку все равно проверить невозможно, он никогда не узнает, прав ли в своих догадках, Гектор отлично развлекался и временами даже смеялся в одиночестве.
А вот коллегам Эдуарда, покидавшим башни, было, похоже, не до смеха: они выглядели уставшими, а некоторые шли, глядя себе под ноги, как люди, у которых большие проблемы. Те, что выходили группками, переговаривались с таким серьезным видом, что временами казалось, будто они сердятся друг на друга. Некоторые были очень озабочены, словно копались в собственных мозгах, и Гектору даже захотелось подойти к ним и прописать таблетки. Это кафе вполне подошло бы ему как психиатру для работы, если бы он немного лучше говорил по-английски.
Наконец он увидел Эдуарда и обрадовался, потому что вид приятеля в чужой стране всегда доставляет больше удовольствия, чем встреча с ним же на углу собственной улицы. Даже если ты немного злишься на этого приятеля. Эдуард тоже был доволен и сразу же заказал по такому случаю пиво.
Гектор сказал ему, что, по его наблюдениям, моральный дух Эдуарда выше морального духа коллег, уходящих из башни.
Эдуард объяснил: это потому, что он рад Гектору, но видел бы Гектор, как он выглядит иногда по вечерам…
— Ты бы меня отправил прямиком в больницу! — сказал он и расхохотался.
А потом объяснил, что с некоторых пор на рынках стало плохо, и потому его коллеги не в форме.
— Им грозит разорение? — спросил Гектор.
— Нет, им грозят урезанные бонусы. Или увольнение — если банки решат сворачивать паруса. Правда, на этом уровне работа всегда найдется. Просто придется брать то, что предложат.
Гектор понял, что места, где имеется работа для коллег Эдуарда, — это другие города мира с башнями в форме гигантского лезвия бритвы и с гостиницами вроде тех, где проводятся конгрессы.
Он спросил у Эдуарда, что это за маленькие женщины, сидящие группками на клеенках. Эдуард пояснил, что это уборщицы, которые приехали с архипелага маленьких и очень бедных островов, расположенных довольно далеко от Китая. Они работают в этом городе (и в других городах мира), чтобы отправлять деньги своим семьям, оставшимся на родине.
— Но почему они везде сидят на этих клеенках? — спросил Гектор.
— Потому что им больше некуда пойти, — ответил Эдуард. — Сегодня воскресенье, у них выходной, они не могут остаться у хозяина, на кафе у них денег нет, вот они и собираются вместе и сидят на земле.
Эдуард еще объяснил, что в их стране много островов, и потому зачастую в группки собираются уроженцы одного острова или одной деревни, и получается так, будто все эти клеенки образуют карту ужасно бедного архипелага посреди супербогатых башен.
Гектор посмотрел на этих маленьких смеющихся женщин, которым некуда пойти, а потом на коллег Эдуарда, покидающих башни с крайне серьезным видом, и подумал, что мир — чудесное место. А может, и ужасное, трудно сказать.
Когда они вышли из кафе, Гектор захотел поговорить с женщинами, потому что это показалось ему очень важным для его исследования. Он направился к одной из групп, и женщины, увидев, как он подходит, тут же замолчали и перестали улыбаться. Гектор подумал, что они, наверное, боятся, вдруг он велит им уйти. Однако люди всегда сразу чувствуют, что Гектор — не злой человек, и женщины снова засмеялись, услышав, как он говорит по-английски. Гектор объяснил, что давно на них смотрит и они показались ему довольными. Он хотел бы знать чем. Они переглянулись, посмеиваясь, а потом одна произнесла:
— Тем, что у нас выходной!
А вторая добавила:
— Потому что мы вместе с подругами.
— Да, правильно, — подтвердили остальные, — мы довольны, потому что встретились с подругами. И даже с родственницами — многие из нас в родстве между собой.
Гектор спросил, какая у них религия. Так вот, оказалось, та же самая, что и у Гектора! Когда-то давным-давно люди, исповедующие религию Гектора, оккупировали их острова, потому что полагали, будто
